Наклонившись, Кира помогла девушке стащить то, что осталось от модных кожаных туфель. На щиколотках краснели следы от туго затянутых узких ремешков.

Лэйс всем телом навалилась на Киру, и та потащила ее к дому. Казалось, обезумевшая от страха сестра Джайлза не понимала, что происходит.

Но когда они добрались до лестницы, Лэйс опомнилась, узнала свой дом и, поняв, что она в безопасности, на коленях вползла в холл.

Кира снова закрыла дверь, прислонилась к ней спиной и с трудом перевела дыхание.

— Кира, прости меня, ладно? — Голос Лэйс срывался, глаза почти вылезли из орбит. — Я вела себя грубо и бесцеремонно. Просто мне не понравилось, что Джайлз так увлекся тобой. Ничего подобного с ним еще не случалось.

— Ерунда, я не в обиде.

— Понимаешь, — скороговоркой продолжала Лэйс, — для него вообще никто, кроме мамы, не существует, а ей мы, увы, бессильны помочь. Когда женщины вешаются ему на шею, Джайлз использует маму как прикрытие. Говорит, что ей нужен постоянный уход, он слишком занят и все такое прочее.

«Дверь в глубине холла, должно быть, ведет на кухню, — решила Кира. — Нужно позвать кого-нибудь на помощь». Подбирая на ходу с пола листы с отчетом, она направилась к двери. Какой прок от проведенных ею исследований? Большинство мелких фермеров к завтрашнему утру останутся не только без урожая, но и без крова…

Она громко постучала, и на пороге появилась барбадоска средних лет с тронутыми сединой темными волосами.

— Мне показалось, кто-то стучал. Значит, не ослышалась.

Женщина отступила в сторону, пропуская Киру в кухню. — Там, в холле, Лэйс. Ей нужна помощь, у нее истерика, — сообщила Кира.

— Значит, она должна отдохнуть, — сухо отозвалась женщина. — Отдых всегда идет ей на пользу. Я Долорес, экономка. Что это у вас с руками? Да вы же поранились! Бедняжка! Давайте-ка я вас перевяжу. И вообще вид у вас тот еще.

Кира оглядела свою одежду. Экономка права — она не только вымокла до нитки, но и вся в грязи. Только теперь она почувствовала, как саднят порезы.

— Джайлз пошел проведать лошадей. Я позову его домой, — быстро проговорила Кира.

— О, за него не беспокойтесь. Он знает, что делает. Пойдемте на другую кухню, в задней части дома; и подождем его там. Кухня — самое безопасное место во всем Шугар-Хилле, она построена из огромных камней, высеченных из скалы, вот как! Никакой тайфун ей не страшен.

— А как же Лэйс?

— Не волнуйтесь, она найдет сюда дорогу.

Как во сне, Кира последовала за женщиной по прохладному гулкому коридору. Вскоре они оказались в анфиладе комнат с большими нишами — здесь хранили вино, муку, сахар и другие продукты. Прочные опорные столбы упирались в сводчатые потолки. В последней комнате несколько подростков, сбившихся в стайку, испуганно жались друг к другу, но когда они увидели Киру, их страх сменился любопытством.

— Что расселся, Джемми? Ну-ка быстро оторви задницу от стула и приготовь нам кофе! — распорядилась экономка. — Сара, принеси мне пинцет и горячую воду, а ты, Лиззи, тащи чистую простыню да разорви ее на полоски, поняла? У кого из вас зрение поострей? Кто поможет мне вытащить осколки стекла?

— Я! — вызвался самый маленький паренек. — Я очень хорошо вижу, честное слово!

У Киры начался озноб.

— Положи в мой кофе сахар, пожалуйста, — попросила она. — И размешай.

— Да, мисс! — Джемми сорвался со стула и побежал искать сахар.

Внезапно сильнейший шквал сотряс крепкие стены дома. Оконное стекло разлетелось вдребезги, и потоки воды хлынули на земляной пол кухни. Дети в ужасе завизжали. Потом послышался скрип дверных петель, дверь открылась, и появился Джайлз, промокший до нитки.

Обведя всех цепким взглядом, он мгновенно оценил ситуацию.

— Что случилось? — спросил он Киру.

— Так, немного порезалась. — Девушка обрадовалась, что наконец-то и он в безопасности.

От Джайлза исходили сила и уверенность. С его появлением все немного успокоились. Кире хотелось забросать его вопросами, но она так устала, что не могла шевелить языком.

Сара принесла пинцет и протянула его экономке, но Джайлз жестом остановил ее:

— Я сделаю это сам. Принеси мне лупу.

Очень осторожно он начал вытаскивать осколки стекла из рук Киры. Мокрые волосы падали ему на лоб, капли стекавшей с них воды смешивались с кровью девушки.

Долорес с улыбкой наблюдала за хозяином. Чтобы отвлечь детей, она дала им разные мелкие поручения, и они разбежались. Потом пришла Лэйс и уселась в углу со стаканом рома. Электричество вскоре вышло из строя, но дети быстро развели в старом очаге огонь, кинув туда сухие стебли тростника, на всякий случай хранившегося в специальных кладовках. Джемми приготовил кофе. Потом на одной из полок мальчишки отыскали керосиновую лампу.

Порезы оказались не очень глубокими, но болезненными. Долорес, по-прежнему наблюдавшая за действиями хозяина, принесла лечебную мазь. Только сейчас Кира поняла, как ей повезло: окажись она чуть ближе к окну, и битое стекло могло бы изуродовать ее.

— Кира, мне нужно с тобой поговорить. — Джайлз, закончив перевязку, внимательно взглянул на нее и отхлебнул кофе. — Необходимо кое-что уладить.

Кира вздрогнула — то ли от разбушевавшейся стихии, то ли от слов Джайлза.

— Может, чуть позже?

— Нет. Сейчас.

Властно взяв Киру под руку, он провел ее в соседнее помещение, когда-то служившее винным погребом. Однако теперь ячейки для бутылок были пусты.

— Несколько лет назад мне пришлось продать все вино, — пояснил Джайлз, заметив ее удивленный взгляд. — Мне были очень нужны деньги.

— Зачем ты меня сюда привел? Там хотя бы светлее… — Кира осеклась, понимая, что говорит не о том, и смутилась. — Послушай, Джайлз, конечно, на заброшенной мельнице я вела себя как последняя дура, и ты справедливо рассердился. Не сомневаюсь также, что родственные узы, связывающие меня с Бенджаменом, не вызывают у тебя восторга. Однако я все та же Кира Рид, которую ты повстречал в аэропорту Сент-Люсии, клянусь: все та же!

Джайлз, казалось, не слышал ее. Он сосредоточился на том, что происходило снаружи. Но что-то заставило его вдруг посмотреть на Киру.

— Ты ведь уже знаешь о вражде…

— …между Бенджаменом и Рувимом? Твоим отцом и моим дедом? Ну и что? Нас с тобой это не касается.

— Господи! — Джайлз устало потер виски. — Неужели все придется объяснять с самого начала?

— Да, уж будь любезен! Я не умею разгадывать ребусы, Джайлз.

— Ладно. Известно ли тебе, из-за чего началась их вражда?

— Из-за новой фабрики. Или из-за денег?

— Отчасти ты права, но основной причиной была Долли. Они оба любили ее. Каждый по-своему, но любили страстно, самозабвенно. Однако главное даже не это, а то, что мой отец переспал с Долли незадолго до ее свадьбы. Они были так… влюблены друг в друга, что не думали о последствиях.

— Они… ты хочешь сказать, что они… занимались любовью? — пробормотала Кира.

— Да. Долли и Рувим занимались любовью.

Глава 15

— Они… они занимались любовью? Ты уверен?

Джайлз стиснул ее руку:

— Долли и Рувим с самого детства были неразлучны, вместе ходили в школу, вместе отдыхали — плавали, загорали, посещали вечеринки, ну и, естественно, влюбились друг в друга.

— Вот оно что… Тогда не понятно, почему Долли вышла замуж за Бенджамена?..

— Обитатели острова шутили, что она вышла за него из-за настоящей ванны, каких здесь было совсем немного, но я в этом не уверен. Возможно, она просто в какой-то момент растерялась. Они были такие разные… В отце, как бы это сказать… преобладало рациональное начало. Он обеими ногами стоял на земле, трудился с утра до ночи…

«И был таким же красивым, как и ты», — подумала Кира.

— А Долли… — Джайлз умолк.

— Свободолюбивая, как я поняла, диковатая, верно? С ней хватало забот. Она обожала бегать к морю, даже когда появился ребенок, нуждавшийся в ее заботе.

— Никто не знает, что именно происходило, но ни для кого не секрет, что они обезумели от любви. Рувим считал ее единственной и неповторимой. Бенджамен — тоже. А Долли… Она, по-моему, сама не знала, что ей нужно.

— Нет, я думаю, она любила Рувима, — поспешно заметила Кира. — А Бенджаменом… была немного… увлечена.

— Мой отец тогда не мог еще жениться и обзавестись семьей. Ему исполнилось двадцать, и он не имел права распоряжаться деньгами. В ту пору строилась новая фабрика, и в связи с этим возникли денежные проблемы.

— Итак, Долли предпочла Бенджамена, более солидного и взрослого, — задумчиво проговорила Кира. — Знаешь, если Рувим тянул со свадьбой, возможно, она сделала это в отместку ему, желая доказать, что ее добивается не только он.

— Едва ли Долли сама понимала, что делает. По рассказам, она отличалась крайней импульсивностью.

Замолчав, Джайлз взял руку Киры, повернул ее ладонью вверх и посмотрел на линию жизни, словно пытаясь узнать, что унаследовала от Долли ее внучка.

— Значит, они занимались любовью, — тихо повторила Кира, забыв в этот миг об урагане, бушевавшем снаружи. Здесь, с Джайлзом, ей было уютно и спокойно.

Оба помолчали, занятые своими мыслями.

— Все знают, что Долли и Рувим провели вместе ночь в Шугар-Хилле незадолго до ее свадьбы, — сказал наконец Джайлз. — Собственно, они особо и не скрывали это. Поначалу ни о чем не подозревал только ее муж, хотя сплетничали и слуги, и рабочие на плантации. На таком небольшом острове, как наш, слухи распространяются поразительно быстро…

Кира вдруг похолодела, догадавшись, что сейчас Джайлз заговорит о Тамаре… и о ней самой.

— Получается, что Долли могла забеременеть именно в ту ночь. — Голос Киры вибрировал от волнения. — И вполне вероятно, что отец Тамары — Рувим, а не Бенджамен… — Спазм сжал ее горло. — Господи, Джайлз, а как же я? Как мы с тобой? Что теперь будет?

Спокойно и уверенно он обнял ее за плечи — как друг, желающий поддержать и успокоить. Трепещущая девушка порывисто прижалась к его груди. Сердце ее неистово билось.

И вдруг Джайлз стиснул Киру в объятиях, да так сильно, что она едва не задохнулась, и стал покрывать поцелуями ее глаза, щеки, губы.

От этих жадных поцелуев она пришла в полное смятение. Когда он наконец отстранился, Кира нежно провела ладонью по его лицу, освещенному колеблющимся светом масляной лампы. Она любит этого человека и не хочет его терять, что бы он ни говорил о ее матери и бабушке, какие бы ни проводил аналогии.

— Мне не следует тебя целовать, Кира. Понимаешь, мы не должны поддаваться чувствам. Боже мой, ну почему все так запуталось?.. Позднее Рувим все-таки женился на дочери одного плантатора. Я — сын Элизы и Рувима. Но здесь никто не сомневается, что Тамара — дочь Рувима, а значит, моя единокровная сестра.

— Сестра? — в ужасе выдохнула Кира.

— Вот именно. Я не могу жениться на… племяннице. Вспомни Библию — в двадцатой главе Левита сказано: «Наготы сестры матери твоей и сестры отца твоего не открывай: ибо таковой обнажает плоть свою; грех свой понесут они». Поменяй пол с мужского на женский, и получится «наготы брата матери твоей»… то есть моей. Я — брат твоей матери.

— Не верю! Не верю! Не верю! — Кира прижала ладони к ушам, не желая слышать ни страшные откровения, ни завывания бури за толстыми стенами дома. — Это все слухи, досужие домыслы! Люди часто ошибаются. Грех… Какой же грех в том, что я так люблю тебя?

Она разразилась рыданиями. Джайлз, охваченный нежностью и состраданием, никак не мог подыскать слов утешения. Он прекрасно знал, что на острове, где придерживаются строгих моральных правил, не одобрят кровосмесительный брак. А сам он никогда не покинет Барбадос, свою родину, Шугар-Хилл и фабрику, где не покладая рук трудится множество людей, полностью зависящих от него. Отказаться от всего во имя любви к Кире? А как же мать, как оставить ее, почти беспомощную женщину?

Рыдания прекратились так же внезапно, как и начались.

— Теперь я понимаю, почему Бенджамен отвернулся от моей матери в самое трудное для нее время. — Лицо Киры заливали слезы, но она не вытирала их. — Он вымещал на ней свои страдания. Пока Тамара была ребенком, он в память о Долли заботился о ней, но едва она выросла и уехала с Барбадоса, умыл руки. Она выскочила замуж за русского танцовщика столь же импульсивно, как некогда Долли.

— А ты так похожа на бабушку! Точь-в-точь такая же, как Долли на портретах ле Планте. Вот почему твое лицо сразу показалось мне знакомым…

— Я похожа на Долли?!

— Те же глаза, улыбка, даже ямочка на щеке. А Бен… Думаю, Бен чувствовал себя униженным даже после смерти Рувима. А потом у него возникли подозрения, хотя никто ничего не осмеливался произнести вслух. Тогда гибель Рувима вызвала разные домыслы, но настоящего расследования не проводилось. Полиция считала это несчастным случаем. Все знали, что Рувим был в страшной депрессии и буквально изводил себя работой. Оступился, упал, и это стоило ему жизни.