– Прости, что назвал тебя шлюхой, и за все остальное. Наверное, при такой работе ты слышала вещи и похуже, но все же… ты же знаешь мужчин, мы мелем всякий грязный вздор, когда кончаем. Ты ведь не сердишься?

– Нет, совсем нет. Мне даже нравится.

Она перекатилась на бок, потом на спину и увидела, как он завязывает презерватив и швыряет в корзинку для мусора. Его «петушок», естественно, опустился, но все же сохранял некое величие, даже когда он заправил его в трусы и застегнул ширинку.

– Боже, ты такая роскошная!

Глаза его сверкнули, словно его дух, в отличие от плоти, еще не насытился.

– Я бы хотел снова поиметь тебя, но думаю, что был порядочной свиньей, hors de combat[2].

«Ты так непонятно выражаешься, Джон Смит, но мне нравится. И ты нравишься».

– Возможно, мы сделаем это еще раз? Когда ты отдохнешь?

Она глянула на вторую стопку банкнот. Похоже, там немалая сумма.

– Не уверена, что отработала все деньги.

Джон весело прищурился и ответил мальчишеской улыбкой.

– Думаю, что с меня хватит. Ты… ты была очень хороша, прелестная Бетти. Как раз то, в чем я нуждался.

Он сел рядом, наклонился, поднял ее трусики и сунул ей в руки маленький мягкий комочек.

– Последнее время я плохо спал, лапка. Но сегодня наверняка усну. Спасибо.

В горле Лиззи встал колючий ком. Это не сексуальные игры. Просто честные слова. Честная благодарность. Неожиданно он словно стал моложе и, возможно, чуть беззащитнее. Она хотела остаться. Не ради секса. Только, чтобы обнять его. Прижать к себе.

– Ты в порядке.

– Да, в полном, – кивнул он, коснувшись ее руки. – Но тебе пора. Я получил то, за что заплатил, и даже больше, солнышко. Сейчас я бы поспал, да и тебе следует быть дома и в своей постели. Сегодня у тебя больше нет клиентов?

– Нет. Никого.

Внутри что-то перевернулось. Да, ей пора. Пока она не скажет и не сделает какую-то огромную глупость.

– На сегодня все закончено.

Она поднялась, изящно ввинтилась в трусики, как и полагалось девушке ее профессии, после чего приняла из рук Джона остальные вещи. Он сам поднял их с пола.

– Я на секунду займу твою ванную, а потом оставлю тебя отдыхать.

С этими словами она упорхнула, хотя он потянулся к ней. Не была уверена, что снова сможет выдержать его прикосновение, по крайней мере, нежное.


Джон смотрел на закрывшуюся дверь ванной, озадаченно улыбаясь.

«Ты работаешь не очень давно, не так ли, прелестная Бетти?»

Интересно, действительно ли она новичок в игре? У нее не было того лоска, того слегка авторитарного вида, которым неизменно отличается опытная профессионалка эскорт-сервиса. Да, она чувственная, лишенная застенчивости, не боящаяся экспериментировать прелестная женщина, но ее поведение было искренним, нерасчетливым, будто она еще не научилась носить маску и не готова открыться до конца.

Девушки, с которыми он побывал в постели, всегда были искусны, податливы и умели польстить его эго. Но при этом он всегда отчетливо ощущал те, почти неуловимые мелочи и детали, которые безошибочно подсказывали, что он для них всего лишь работа, даже если они вроде бы искренне наслаждались.

Но Бетти казалась совершенно не стесненной условностями. И абсолютно не умела притворяться. Она никак не могла бы изобразить наслаждение сексом, никоим образом не могла бы сфабриковать неподдельное возбуждение, в которое привел ее он, отшлепав по упругой попке.

Ей понравилось, и может, в этом и кроется объяснение. Клиенты большинства проституток, как правило, хотели не наказывать, а быть наказанными. Может, это не все, что она испытала, в садомазоиграх? Но она была естественна, а ему была так необходима естественность! Нечто свежее, энергичное, полное энтузиазма, неопытное, но с глубоким внутренним пониманием тайн.

Он ДОЛЖЕН видеть ее снова. И как можно скорее.

3. Красавец

– Ты совершенно спятила, идиотка? Выражение «быть в игре» еще не означает, что ЭТО игра! Нельзя играть в нее с кем попало, Лиззи!

Брент был в бешенстве, и Лиззи прекрасно это понимала. Сосед по квартире время от времени сам принимал клиентов, и ее безумная эскапада с Джоном Смитом, скорее всего, показалась чем-то вроде оскорбления ему и другим мужчинам и женщинам, жившим такой жизнью и воспринимавшим ее всерьез.

Она переводила взгляд с соседа на соседку, ожидая хоть какой-то поддержки от Шелли. Но та лишь таращилась на нее, как на космического пришельца, вселившегося в тело ее довольно благоразумной подруги.

– Я хотела сказать ему, честно, хотела. Но ситуация вышла из-под контроля… страсть… сами понимаете, и подходящего момента так и не нашлось.

Их черный бесхвостый кот Малдер прыгнул Лиззи на колени, и она стала механически его гладить. Ритмичные поглаживания и довольное урчанье маленького кота успокоили и вернули самообладание.

– Кроме того, было совершенно очевидно, что он ХОТЕЛ проститутку. Не одноразовый секс. Никаких сложностей, понимаете, о чем я? Скажи я ему, что он ошибается, все кончилось бы в два счета: «Упс, я ошибся, прошу прощения, спасибо и доброй ночи»… а он такой роскошный…

Роскошный – не то слово. Слишком простое. Как имя Джона Смита. Но инстинкты подсказывали, что он человек сложный. Очень сложный.

Шелли, наконец, обрела дар речи:

– Оооо, как жаль, что это не я забрела в бар и увидела его! Вечеринка вроде ничего… но там почти не имелось стоящих мужиков, а тех, что были, почти сразу разобрали. Каждый раз все та же история.

Совесть и без того мучила Лиззи. Не из-за Джона. Из-за того, что бросила друзей. Останься она с ними, нашли бы способ повеселиться и без подходящих мужиков. Уж они с Шелли сумели бы выманить из берлоги прежнего Брента. Того, который вечно смешил их до упаду ехидными репликами и удивительно точными наблюдениями.

Но Брент по-прежнему хмурил черные брови. Наутро после вчерашней вечеринки все трое сидели на кухне. Накануне у них не было возможности поговорить, потому что таксист попался шумный и скандальный и постоянно лез с гнусными вопросами и намеками насчет вечерних развлечений. Лиззи притворилась, что устала, хотя это было лишь отчасти неправдой. И как только добрались до дома на тихой пригородной дороге, который они снимали на троих, Лиззи, зевая, извинилась перед Брентом и Шелли и ушла якобы спать. Сейчас она не желала думать ни о ком, кроме Джона Смита.

И она не думала ни о ком, кроме него. Всю ночь напролет. Несмотря на усталость, не могла заснуть. Представляла, как лежит под ним, как он неустанно продолжает долбить ее. Она и сейчас чувствовала Джона, словно его плоть оставила на ней свой отпечаток, а «петушок» по-прежнему остается в ней. Словно его сильный ловкий палец все еще теребит ее клитор, пока ладонь мерно и жестко опускается на ягодицы.

«Лиззи! Приди в себя! Ты же не сексуальная маньячка!!»

Но, черт, да, эти шлепки… она постоянно возвращалась к ним. Снова и снова.

Вот, опять: Шелли и Брент уставились на нее. Честно говоря, Шелли смотрела с некоторым восхищением, но их симпатичный сосед был зол. Лиззи знала почему. Он волновался за нее, за ее безопасность, и зная то, что знал он о жизни профессионального работника службы эскорта, она вполне понимала, почему он встревожен.

– Думаю, тебе бы он понравился. Ты разбираешься в людях. И если бы увидел его, сразу бы понял, что он – высший класс.

Лицо Брента смягчилось.

– Я вовсе не так хорошо разбираюсь в людях… не всегда.

Он пожал худыми плечами и откинул со лба прядь темных волос. Глаза, некогда сверкавшие лукавым юмором, теперь были затуманены грустью.

– Но этот твой Джон Смит… что это, черт возьми, за имя? Выбрал бы, по крайней мере, что-то поизобретательней!

Из кармана халата Лиззи вытащила визитную карточку. Простую, белую карточку, с именем и номером мобильника: самый простой шрифт и крохотный логотип в углу. «J&S”.

– В самом деле его имя.

Шелли вытянула шею, стараясь рассмотреть карточку. Лиззи протянула карточку Бренту, вспоминая свой удивленный смех.

– Это действительно мое имя, – подтвердил он с улыбкой, когда она, приведя в порядок одежду, но не мысли, вышла из ванной. Он переоделся в длинный, темно-синий шелковый халат, и представив его обнаженное тело под тонкой, легкой тканью, она едва не стала умолять его позволить ей остаться.

Но Лиззи промолчала. Он все равно этого не хотел. Спокойно и сдержанно объяснил, что приехал по делам: осматривать и приобретать новую собственность, и все, что ему нужно, – красивая и опытная женщина, с которой можно переспать, что он предпочитает именно таких, поскольку они не возражают против чего-нибудь «позатейливее». Он готов платить, и платить хорошо, особенно, если она все это время будет исключительно в его распоряжении. Он гарантирует возмещение всех убытков, которые она понесет, не встречаясь с другими клиентами.

Пока Лиззи рассказывала все это, Брент вертел карточку в пальцах, а Шелли слушала, приоткрыв рот.

– Ой, совсем, как в «Красотке»! Повезло же тебе, стервочка! – ухмыльнулась она, и хотя Лиззи различила нечто, вроде искренней зависти, все же зависть, что называется, была «белой». – Подцепить настоящего чертова миллионера, хитрюга ты этакая!

– Ну… с первого взгляда это кажется идеальным ходом. Прямо в лузу! – заметил Брент. – Крутой мужик, временная связь без всяких условий и оговорок, и будем надеяться, не слишком большой извращенец. Значит, герлфренд ему не нужна? Никаких ночей напролет?

– Нет, только вечера. Днем он занят тем, чем обычно заняты всемогущие магнаты, а по ночам предпочитает спать один.

Непроизнесенное слово «странный» повисло в воздухе. Лиззи почувствовала укол сожаления. Глупо хотеть этого, но мысль о том, чтобы свернуться в клубочек рядом с Джоном, показалась невероятно привлекательной. Почти такой же, как трахаться с ним или извиваться под резкими ударами его плоти. Она все еще ощущала его чистый запах и воображала, как прижимается к его теплому телу и засыпает.

«Нет, нет, нет… не заходи слишком далеко. Довольствуйся тем, что есть».

Что у нее есть? Безумная выходка и шанс расширить сексуальные горизонты с интересным и очень желанным мужчиной. Шанс быть кем-то иным. Не просто Лиззи Эйтчисон, обычной девушкой, которой до смерти надоела офисная работа на подхвате и жизнь в своеобразном чистилище, где неясно, что делать дальше и какую дорогу выбрать. А ведь ей уже двадцать четыре…

– Возможно, это к лучшему. Ты играешь с огнем, девочка моя, и чем меньше спичек попадет тебе в руки, тем спокойнее, – пожал плечами Брент.

Малдер вырвался из рук Лиззи, словно почувствовав, что ей не по себе, и выбежал из комнаты. За спиной Брента Шелли корчила гримасы, означавшие «не слушай его, расскажи, как было». Но Лиззи следила за Брентом, который потянулся к чайнику и наполнил кружки. О некоторых вещах куда легче говорить, обращаясь к его узким плечам.

– Э… что ты знаешь о БДСМ? Джон, по-моему, увлекается такими вещами. Знаешь… рабыня и господин. Сказал, что в следующий раз хотел поэкспериментировать.

– БДСМ?! Вот это да!

Шелли подалась вперед. Сейчас она выглядела широкоглазым, любопытным эльфом, с размытой косметикой по щекам и шапкой пепельных волос, с утра стоявших дыбом.

Брент закатил глаза и поставил чайник на середину стола.

– Только не говори, что он требует, чтобы ты его высекла? Это куда труднее, чем выглядит в фильмах и по телевизору, – это искусство. И ты можешь покалечить кого-то, если не умеешь орудовать хлыстом. Может, ты не все рассказала о своих вчерашних похождениях, но насколько я понимаю, хлыстом ты до сих пор не орудовала.

Прищурившись, он налил чай и стал ждать. Шелли от возбуждения была вне себя.

– Нет, на самом деле, все наоборот. Он хочет высечь меня. То есть… снова отшлепать.

– О, господи, мы уже увязли в этом по самые уши, не так ли?

Брент встревоженно смотрел на нее поверх края кружки. Но и он, похоже, испытывал нечто вроде восхищения, словно она каким-то образом его впечатлила. Все обитатели дома были близкими друзьями и не имели друг от друга секретов, но Лиззи и Брент были особенно близки эмоционально и честно рассказывали друг другу о своих сексуальных опытах. Лиззи надеялась, что так оно и останется. Невозможно вынести мысль о том, что между ними только сейчас вырос барьер, именно в тот момент, когда он так нуждался в ней и Шелли.