Маргарита Южина - Снежный ангелочек

Шура кивнула. Все просто: самое дорогое для Альки – косметичка и камера. Следовательно, лежат они вместе.

Шура быстро прошмыгнула на третий этаж, ее даже никто не заметил. Надо же, отчего это Шуру вообще никто не замечает? Главное, когда она на суку болталась, видели все! А вот когда приятная девушка одна по дому ходит… Хотя это, кстати, и требуется, чтобы ее никто не видел.

На третьем этаже Шуру ожидала неудача. Коридор должен был освещаться лампами, но, поскольку молодые люди занимались электричеством, свет оказался вырублен. С помощью фонарика от телефона дверь все же удалось найти. Комната была сразу возле лестницы. Шура тихонько вошла и снова очутилась в темноте. Окна третьего этажа отчего-то были закрыты плотными железными ставнями. Шура загремела сразу, как только вошла. Она споткнулась о сумки, что-то зазвенело, грохнуло и утихло. На фоне всеобщей шумихи в доме – парни подключали не только гирлянды, но и музыку – это Шурино падение осталось незамеченным.

– Как всегда, – тихо бубнила себе под нос девушка. – Хоть лбом в колокол бей, никто тебя не замечает… Вот и не замечайте дальше, а то придумали – в Инет…

С большим трудом с помощью крохотного фонарика она отыскала камеру. Среди сумок, которые стояли в этой комнате, были две самые огромные: одна неизвестная, а другая, родная до зубовного скрежета, Алькина. Вернее, Шурина. Алька просто как-то взяла сумку и «забыла» отдать. Ясно, что в своей бывшей сумке Шура знала все карманы. Косметичка так и осталась нетронутой, а вот камера… Шура успела даже просмотреть половину того, что записала сегодня ее сестрица. Камера была на последнем издыхании, зарядка кончалась, поэтому приходилось работать быстро. В общем, позорный кадр, где Шура болталась под деревом, она стерла.

– Фу ты! Прямо камень с души упал, – улыбнулась Шура. – Теперь можно и домой.

Но снизу ее звали Алька и Юлька. Время уже подходило к трем, еда была готова, а девушки еще не переоделись. Вот и просили Шуру накрывать на стол, пока красавицы приводят себя в порядок.

Шура не сопротивлялась. Ей не во что было переодеваться, да и, честно сказать, очень хотелось есть. Поэтому она поспешно стала носить украшенные блюда в большой зал, где красовалась елка, а молодые люди заканчивали последние приготовления. По просьбе Альки и Юльки они уже включили свет, поэтому сейчас все блестело, сверкало и горело.

– Гарик, на этот стол ставить? – уточнила Шура, неся большое блюдо с обычной жареной курицей – плод Юлиного вдохновения.

– Да, сюда, – кивнул он, даже не обернувшись.

Зато Семена снова резануло неприятное имя.

– Игорь! Почему тебя Гариком зовут? – раздраженно спросил он. Потом обернулся к Шуре и кивнул: – Да, девушка, сюда ставьте… А где наши красавицы?

– Ваши красавицы пошли скидывать свои жабьи шкуры и превращаются в Василис Прекрасных, – мило улыбнулась Шура белоснежной улыбкой, стараясь не обижаться.

Она, значит, девушка, а у них красавицы!

– А вы почему свою жабью шкуру не пошли сбрасывать? – серьезно посмотрел на нее Семен.

– А я сразу родилась красавицей, – со злостью отшутилась Шура. Ну не рассказывать же, что ей не во что переодеться! – Где у вас столовые приборы?

Он, видимо, все понял, потому что поднялся и просто сказал:

– Сейчас я сам их принесу. Кстати, – он на секунду остановился, – как вас зовут?

– Александра, – быстро ответила Шура. – Саша. Шура.

Он кивнул и вышел из зала. Потом начал приносить и помогать расставлять тарелки, фужеры, раскладывать вилки. И снова ледок между ними растаял.

– А ножи? Надо ж еще ножи, – напоминала Шура. – И салфетки… Давайте я их красиво уложу.

Она свернула салфетку тюльпаном.

– Ого! – как мальчишка удивился Семен. – Шура, а вы где так научились? Вы работали официанткой?

– Нет, – рассмеялась Шура. – Просто смотрю в Интернете интересные сайты, где показывают, как все это делать. Салфетки я быстро научилась сворачивать, а вот футболку сложить в одно движение долго не получалось.

– Как это – в одно движение? – не понял Семен.

Она рассказала ему, что увидела однажды, как черноволосая девушка за секунду складывает футболку. А потом у нее ушло несколько часов, чтобы научиться делать так же.

– И прямо сейчас можете сложить? – никак не верил Семен.

– Конечно. Давайте какую-нибудь футболку, – кивнула Шура и тут же чуть не оглохла от крика.

В зал влетела растрепанная Юлька, в руках у нее была какая-то тряпица необыкновенно красивого голубого цвета. Правда, посреди этой прелести располагалось ужасно неприятное бурое пятно.

– Кто?! – не стесняясь, визжала дева. – Кто это сделал?! Я приготовила селедку под шубой! Поставила ее в сумку! А какая-то дрянь! Она уронила эту селедку прямо на мое платье! Оно в сумке было! Я спрашиваю, кто это сделал?!!

Шура растерянно смотрела на искаженное от злобы лицо Юльки.

– Вообще-то… кому пришло в голову делать селедку под шубой? Ее давно уже никто не готовит.

– Я не спрашиваю, кто сделал сельдь под шубой! Я спрашиваю, кто?! Испортил! Мое! Платье?!

В комнате были уже все – на крик прибежала даже не полностью накрашенная Алька.

– А кто вообще заходил в ту комнату? – спросил Гарик.

Юлька с ненавистью смотрела на Шуру.

– Я заходила, – кивнула та. – Но я только… только косметичку искала. Накраситься хотела.

– А почему не накрасилась? – влезла предательница-сестрица.

– Я накрасилась, – дернула плечом Шура. – Но… я, знаете ли, не индийская невеста, чтобы стрелы до ушей наводить.

– А почему ты не переоделась? – спросил вдруг Семен.

– Так не во что мне! – просто ответила Шура. – Я ж не собиралась оставаться тут. Я вам говорила, что домой уеду.

– Это она!!! – взвизгнула Юлька и тигрицей кинулась на Шуру. – Я ее убью сейчас!

Наверное бы, убила. Если б ей на пути не попался «Глухарь». Мужчина где-то отыскал бутылочку дорого пива и, ослабив внимание, приложился к ней прямо на дороге разгневанной мадемуазель. Мадемуазель снесла его вместе с бутылкой, в результате чего грохнулись оба, полив себя драгоценным напитком.

– Сема-а-а! – в голос заревела Юлька. – Я больше не могу-у-у! Эта зараза не просто испортила мне платье, она настроение испортила-а-а. Новогоднее-э-э-э.

– Не переживайте, уважаемая Сорока, – пыхтел «Глухарь», пытаясь ухватить молодую прелестницу за самые аппетитные формы. – Сейчас я вам… немножко… помогу-у… вот так…

– Да уйди ты! – рыкнула на него Юлька. – Бегемот! Не подходи ко мне больше!

Семен посмотрел на Шуру:

– Александра, неужели вы в самом деле хотели, чтобы и Юле не во что было переодеться?

Шура обиделась всерьез. За кого они ее принимают? Сейчас и этот вообразит, что она тут устраивает неизвестно что из-за высокой любви к нему единственному. Шефу она еще могла такое простить, все же она его на самом деле любила долго и трепетно!

– Мне вот совершенно все равно, во что будет переодеваться ваша Юля, – с усталой обидой проговорила Шура. – Но это какой же надо быть идиоткой, чтобы складывать в одну сумку платье и свекольный салат?

– Да! – неожиданно поддержала сестру Алька. – И нечего тут! Шурка не виновата! Она не специально! Она вообще никогда ничего специально сделать не может. Не получается у нее, ясно?! А то налетели. Шура, я, если что… если что, вместе домой поедем, ясно?!

И она так выразительно взглянула на Гарика, что тот вдруг покраснел и тоже дернул плечом:

– Семен! Это мои гости. Я с твоими гостями себя… вообще себя хорошо веду! Еще брат называется.

Шура не ожидала такой мощной поддержки, но ее желание поскорее уехать домой не погасло, а разгорелось с новой силой.

– Аль, я все же домой, – тихо проговорила она.

– Подожди, – тихонько шикнула на нее Алька. – Видишь, Гарик созрел! Сейчас посидишь еще немножко, а там я тебе сама такси вызову, если захочешь.

– Хорошо, – так же тихо согласилась Шура. – Только я смогу выдержать не больше часа.

– Идет, – кивнула Алька. – Час так час.

Неизвестно, сколько сумок притащила с собой Юлька, но за столом она сидела уже в новом платье, с прекрасной прической и великолепным макияжем. Алька тоже выглядела достойно – в этот раз ей удалось подобрать платье, которое не так выпячивало ее прелести, поэтому она казалась намного стройнее. И только Шура сидела за столом в своем теплом свитере, в теплых колготках и сапогах. А в доме было тепло. Очень тепло. Да и выделялась Шура среди нарядных барышень своим уж слишком будничным нарядом. Но ведь она собиралась в магазин.

Теперь Шура чувствовала себя не в своей тарелке. Вот не так она мечтала Новый год отмечать. Пусть бы лучше валялась дома на диване с коробкой конфет, смотрела бы телевизор и делала что хотела. А сейчас… Сидит тут, никому не нужная, парится в этом свитере…

Сначала обстановка за столом была несколько натянутая, но шампанское творит чудеса, и очень скоро все уже позабыли про злосчастную селедку со свеклой на праздничном платье. Юлька хохотала во весь голос, закидывая голову назад, молодые люди упражнялись в остроумии, Алька пыталась одновременно запихать в себя побольше вкусностей и вовремя посмеяться над шуткой Гарика. И только Шура ковыряла вилкой в тарелке, украдкой поглядывая на часы.

Семен заметил, что не всем гостям весело.

– Шура, а вам, наверное, неуютно в теплой кофте, – обратился он к девушке. – Давайте я вам свою рубашку дам. Новую. Будет стильно.

– А что это ты новыми рубашками разбрасываешься? – фыркнула Юлька. – Пусть вон Гарик даст, в твоей рубашке она утонет.

– А у меня откуда рубашки? – поперхнулся Гарик и мельком взглянул на Альку. – У меня только футболки.

– Мне не надо, что вы! – запротестовала Шура, но Семен ее не слушал.

– Пойдемте, Шура, – поднялся он. – И не пререкаться.

Шура поднялась и побрела за Семеном.

– Тогда ты ей и тапки дай! – кричала вслед им Юлька. – И носки! Если у тебя новые есть… так, глядишь, и оденем.

Семен зашел в комнату на втором этаже и кивнул Шуре:

– Заходи… те… Слушай, давай на «ты», надоело мне выкать.

– Конечно, – согласилась Шура. – Давайте.

Из шкафа вытянули упаковку с новой рубашкой. Рубашка оказалась белой, в мелкую голубую полоску, на воротнике интересный ряд пуговиц, и сама планка тоже была не совсем обычной.

– Надевай, – довольно проговорил Семен.

– Прямо здесь? – испугалась Шура. – Может…

– Да отвернусь я, прямо здесь надевай. Мне ж надо посмотреть, может, ремень какой к этому наряду придумать… И зеркало здесь есть. Надевай.

Он отвернулся, а Шура торопливо скинула свитерок и быстро надела рубашку. Тело тут же обдало приятной прохладой.

Конечно, рубашка оказалась велика. На Шуре это была уже не рубашка, а смесь блузки и платья. Юбка оказалась бессовестно короче. Выручали сапоги на высоких каблуках, но проскакать в них весь Новый год Шура тоже не желала. В доме все же нужна была другая обувь. Да еще эти теплые колготки!

– Ну… Вот… – робко пробормотала Шура. – Сильно смешно?

Семен обернулся, придирчиво осмотрел девушку и в конце концов кивнул:

– Здорово. Сама смотри. – Он подвел ее к зеркалу.

Оттуда на Шуру смотрела маленькая, взъерошенная девчонка в здоровенной рубахе, из-под которой почти сразу начинались сапоги.

– Черт… – вздохнула Шура. – Надо же…

– Что не нравится?

– Да сапоги… – Шурины щеки вспыхнули. – В них ноги у меня и правда… как у сороки…

– Нормальные ноги, – пресек ее страдания Семен. – Только вот пояса к этой штуковине не хватает. Солдатский ремень не пойдет? Не пойдет…

Шура сдернула мишуру, которой были украшены, кажется, все стены в каждой комнате, и подвязалась. Картина сразу поменялась.

– Ага, только еще последние пуговицы расстегни, – посоветовал Семен. – А то у тебя юбки совсем не видно.

Шура расстегнула и даже немного расправила полы… Сейчас себе в зеркале она даже нравилась. Если б не эти сапоги!

– Ну? И долго вы собираетесь здесь рубахи мерять? – неожиданно появилась в дверях Юлька. – Мы же ждем.

– Юль, ну как тебе? – обернулся к своей девушке Семен. – Нормально же, да?

– Конечно, – махнула рукой Юлька. – Господи, да кто к ней приглядываться будет? Пойдем уже!

Они вышли из комнаты, и Юлька быстро поволокла Семена вниз, на первый этаж, в зал, Шура отстала.

– Вот и зачем я только переодевалась? Все равно уже скоро надо такси вызывать… И куда потом эту рубашку? Надо хоть свитер забрать.

Она вернулась в комнату, взяла свитер и неторопливо направилась в зал. Навстречу ей уже бежала Алька.

– Пойдем, – потащила она Шуру за руку в комнату, где стояли сумки. – Я тебе дам колготки, у меня запасные… и обувь…

– Ты на меня взяла? – с благодарностью улыбнулась сестра. – Хорошо, а то я в этих сапогах…

– Я для себя взяла, – поправила ее Алька. – Но… куда ж тебе деваться. И так вон уже… Люди тебя одевать стали.