Ивана Трамп - Только про любовь

– Так, значит, ты любишь кататься на лыжах? – спросила она.

Катринка серьезно кивнула.

– А я нет, – продолжала Дана. – Вот папа и дедушка – те другое дело.

Она взглянула на Милену и улыбнулась:

– Я думаю, мы знаем, на кого ты похожа.

– Дядя Ота и тетя Ольга сказали, что у меня получается, – добавила Катринка.

– Да ну? – спросила Дана. – Она слушала щебетание Катринки, не обращая на него особого внимания. Ее больше занимало то, что вскоре надо подавать обед на стол. – Ну, такие чемпионы, как они, должны в этом разбираться.

– Ничего еще не решено, – вмешалась Милена, желая положить конец этому разговору.

– Нет, решено, – упрямо сказала Катринка. – Так сказал папа.

– Катринка… – В голосе Милены чувствовалось раздражение. – Маленькие девочки не отвечают так родителям.

Катринка не любила, когда ее ругали. Она опустила глаза и стала нервно теребить что-то в руках.

– В этом нет беды, – сказала Дана, вставая на сторону Катринки и Иржки. – Свежий воздух и движение. Это будет ей полезно.

Но почему же никто, кроме нее, удивлялась Милена, не думает о переломанных костях?

– И все-таки мы еще не решили, – твердо сказала Милена. Упрямство ее дочь, по-видимому, унаследовала от нее.

– Смотрите, – воскликнула Катринка, схватив горсть муки из банки и подбросив ее вверх, – снег идет.

– Ах ты, маленький постреленок, – всплеснула руками бабушка.

– Катринка, не шали, – растерянно сказала Милена.

– А ну-ка вон из кухни, сейчас же! – строго сказала Дана.

– Но я не хотела…

– Выходи-выходи, – приказала бабушка, не слушая извинений. – Иди теперь донимать своего дедушку.

– Прошу прощения, – пролепетала Милена и начала стирать муку со стола и пола. Катринка, поняв, что зашла слишком далеко, выбежала из кухни, зовя на помощь дедушку.

– Никогда не угадать, что еще может выкинуть этот ребенок. Теперь, когда провинившейся проказницы не было рядом, Дана засмеялась.

– Снег, – нежно повторила она. – Снег. Что еще она придумает?

В детстве Милена была болезненным ребенком и переболела всеми болезнями, самой серьезной из которых была пневмония. Она едва выжила, но потом ее постоянно мучили приступы кашля. Родители баловали ее. В отличие от брата и сестры, ей не поручали тяжелой работы по дому. Когда все работали в саду, собирая фрукты, она самое большее кормила кур, помогала доить корову или убирать со стола после обеда. Большей частью она лежала на кровати, читала книги из местной библиотеки или готовила уроки. В семье ее считали ученой. Родители с радостью послали ее в Брно учиться в университет на библиотекаря. Брат до того, как погиб на войне, учился в средней школе и не хотел ничего другого, кроме своего хозяйства. А ее сестра, Зденка, рано влюбилась и быстро вышла замуж, даже не успев серьезно подумать, что она собирается делать в жизни. Со временем здоровье Миленки улучшилось, но осталась привычка постоянно беречь себя, хотя она считала это излишним. Так же она вела себя и по отношению к дочери. Катринка росла крепкой и здоровой девочкой, но Милена никак не могла забыть всех своих выкидышей и всегда помнила, как близка она была к тому, чтобы потерять Катринку. То, что у нее на восьмом месяце беременности родилась дочь, казалось ей таким же чудом, как и то, что она выжила после пневмонии. Милена следовала примеру своих родителей и старалась баловать и нежить дочку. Но Катринка не была похожа на свою маму. Она не была хрупкой и слабой, наоборот – крепкой и энергичной и, что самое главное, смелой.

Поздно вечером, когда все отправились спать, Иржка и Милена сидели в гостиной. Небольшая комната была обставлена новой недорогой мебелью. Старую во время войны конфисковали нацисты. Мебель была солнечно-желтой, весело смотрелась днем и уютно при свете лампы. Милена сидела на диване и маленькими глотками пила горячий шоколад, который она предпочитала в этот час кофе. Иржка сидел в кресле напротив, пил пиво, чтобы лучше уснуть и, нахмурившись, перебирал в уме сделанное за день. Недавняя проверка показала, что трибуны для зрителей требуют немедленного ремонта. Иржка предложил закрыть их. Но директор и другие члены комитета не согласились с этим и настояли, чтобы спортивные мероприятия проходили, как запланировано, не считаясь с опасностью. Теперь только от Иржки зависело, провести ремонтные работы так, чтобы не отменить спортивные мероприятия. При этом, конечно же, никто не должен пострадать во время матча. Если же что-нибудь случится, то вся ответственность ляжет на его плечи – уж так было заведено в Свитове.

– Ты должен поговорить с Катринкой о лыжной секции, – промолвила Милена.

– Гм? – пробормотал он, взглянув на жену. Как она красива! В свете лампы ее волосы пылали огнем. Она была почти такой же высокой, как он, у нее была тонкая девичья фигура и нежная кожа. Он влюбился в нее с первого взгляда, встретив ее после войны в университетской библиотеке, когда они оба готовили дипломные работы. Заметив ее рыжую голову, склоненную над учебником, он захотел увидеть ее лицо. Когда она подняла голову и тонкой нежной рукой отбросила назад волосы, у него перехватило дыхание: Боже, как она красива! У нее был короткий прямой нос, высокие скулы, полный рот и василькового цвета глаза. Но на ее лице не было и тени высокомерия. Она выглядела грустной, серьезной и чуточку одинокой. Он отважился дождаться ее у выхода из библиотеки и пригласил на чашечку кофе. Она отказалась, сославшись на то, что у нее нет сейчас времени. Несколько недель подряд она то тут, то там сталкивалась с ним. И вот как-то улыбнувшись ему, она наконец согласилась. У нее была чудесная улыбка, которую унаследовала Катринка, так же как и ее высокие скулы и раскосые глаза. Но у Катринки глаза были светлые. От Иржки ей достались только темные волосы. Катринка. Милена выглядела обеспокоенной.

– Почему мне нужно поговорить с Катринкой?

– Она думает, что ты отдашь ее в лыжную секцию.

– Я не обещал.

– Я так и сказала ей. Но она не хочет слушать меня.

Иржка отпил маленький глоток пива.

– Ну хорошо. Я подумаю.

– Иржка, нельзя разрешать ей делать все, что она захочет. Ольга права. Мы портим ее.

– Она хорошая девочка.

– Ты бы так не говорил, если бы видел, как она сегодня рассыпала муку по всей кухне.

– Да?

Милена кивнула.

– Она сказала, что это идет снег.

Иржка засмеялся, лицо Милены смягчилось в улыбке. Это случалось всегда, когда она смотрела на него.

– Ты похож на свою мать. Ты всегда разрешаешь Катринке выйти сухой из воды. – В муже ее привлекала не внешность, а его уверенность, сила духа, энергия. Но иногда его нежелание думать о том, что ее беспокоило, раздражало Милену, а его безграничная энергия просто утомляла.

– Почему ты против лыжной секции?

– Катринка слишком мала, – Милена опять нахмурилась. – Я думала, что и ты против.

– У меня были сомнения.

– А сейчас нет?

– Я же сказал, я думаю. – Иржка сделал еще глоток. – О преимуществах.

– О преимуществах?!

– Вдруг Ота прав и Катринка будет участвовать в соревнованиях.

– Ради Бога, Иржка! Ребенку всего четыре года.

– Ты же слышала, что говорил Ота. Чем раньше спортсмен начинает тренироваться, тем лучше.

– Она ребенок, а не спортсмен! Твое воображение слишком далеко тебя уносит!

Иржка отметил про себя, что Милена, пожалуй, единственный человек в Чехословакии, который спорит по такому поводу. Вся страна была помешана на спорте. В каждом городе были спортивные секции, федерация «Сокол». Лучшие спортсмены отбирались на областные соревнования и затем на национальные. Спортсмены, которых включали в состав национальных команд, участвовали в Кубках мира и Олимпийских играх. Благодаря «Соколу», был построен и спортивный комплекс, где работал Иржка.

– Нет, не слишком, – сказал Иржка. – Просто я смотрю немножко вперед. – Он поставил пиво на стол и придвинул кресло к дивану, ближе к Милене. Он хотел взять ее за руку, но не решился: она смотрела на него со злостью.

– Милена, оглянись вокруг, посмотри, как тяжело пробиться, получить хорошую работу, зарабатывать много денег!

– У нас все в порядке, – упрямо повторила она, не желая выслушивать его доводы.

– Боже! У нас нет даже собственного дома! – Он обхватил голову руками.

Милена не желала отступать.

– Это вопрос времени, – сказала она, сама в это не веря.

– Времени и связей, – он откинулся на спинку кресла и спросил более спокойным тоном: – Ты что, не хочешь добра Катринке, так, что ли?

– Как ты можешь так думать?

– Ота прав, Катринка будет хорошей спортсменкой. Ты же видишь, на что похожи все социалистические страны, Милена. У нее все будет. Лучшая пища, замечательная одежда, хорошее образование, она сможет свободно путешествовать. У нее будут деньги, она сможет даже откладывать их. А когда она перестанет участвовать в соревнованиях, ей гарантирована работа тренера. Ее ждет отличная жизнь.

– А если серьезная травма? – спросила Милена о том, что беспокоило ее больше всего.

– Но ты же не можешь вечно держать ее в пеленках, – с раздражением заметил Иржка. – Я не позволю тебе. Она не позволит тебе.

Они вспомнили, что наверху спят Дана и Гонза, и стали говорить тише. Милену душили слезы.

– Ты не должен обращаться с ней, как с сыном. Она все же девочка и твоя дочь.

– Я никогда не заставляю Катринку делать то, чего ей не хочется. Ты это прекрасно знаешь. Но лыжи – это именно то, чего ей хочется.

Иржка наклонился и взял Милену за руку.

– Ну, почему бы не попытаться?

Милена кивнула. У нее не было сил бороться с мужем и дочерью, которые были в союзе против нее. Иржка потянул ее за руку, подхватил и посадил на колени.

– Ты не сожалеешь о том, что я не могу подарить тебе сына? – спросила Милена. У нее был выкидыш до Катринки и два после. Год назад она родила мертвого мальчика.

– Все в руках Господа, – ответил Иржка. – Не в твоих. – Он поцеловал ее.

– Я люблю Катринку. Я люблю тебя.

– Не здесь, – прошептала она, чувствуя его руки под платьем.

– Ничего, – пробормотал он. – Все спят.

Коваши, в том числе Милена, заплатили вступительный взнос в пять крон и стали членами лыжной секции: дна не хотела отпускать мужа и дочь одних на выходные. В пятницу после обеда они вместе с другими членами секции сели перед спортивным комплексом в автобус (потребовалось два автобуса, чтобы разместить восемьдесят человек желающих) и отправились на базу, называвшуюся «хата», до которой было полчаса езды. Находилась она в горах недалеко от границы со Словакией. Это была веселая компания, в основном состоявшая из семей, которые катались вместе на лыжах уже много лет. Даже новички находили знакомых, так что по дороге разговоры переходили порой в общие песни. Катринка тоже пела вместе со всеми. Пели традиционные польки или популярные песни Карела Готта и Иржи Корна. Если Катринка забывала слова, то мама шепотом подсказывала их.

Маленьких детей было мало, особенно таких, как Катринка, и в основном это были мальчики. Дети постарше были обоего пола, так же как и взрослые. Для большинства лыжи были развлечением. Но были и члены местной лыжной команды, которые тренировались вместе с секцией по выходным. Были и такие, в их числе и Милена, кто просто поехал с кем-нибудь за компанию.

За несколько миль до базы дорога кончилась. Автобусы въехали на стоянку, в дальнем конце которой была маленькая будка с телефоном, и все пассажиры продолжили путешествие пешком.

– Мы пойдем пешком? – спросила Катринка, с испугом наблюдая, как все окружающие надевают рюкзаки. В них были запасы еды, одежда, книги и игры, чтобы скоротать время. У некоторых были с собой гитары и губные гармоники, даже несколько балалаек. Коваши и все те, кто приехал сюда впервые, должны были нести еще и лыжи.

– Это недалеко, – убежденно сказал Иржка, хотя даже ему расстояние показалось внушительным. Нужно было пройти по снегу семь километров в гору. Он помог Катринке справиться с рюкзаком, потом надел свой.

– Ну что, дойдем?

Катринка пристально посмотрела в снежную даль. Сколько мог видеть глаз, засыпанная девственно-чистым снегом дорога рассекала сосновый лес, а затем терялась за поворотом перед круто поднимавшейся горой.

– Я не вижу «хаты», – заметила Катринка, уклоняясь от ответа на вопрос.

Оказывается, не все так весело, как она представляла. Этот переход всегда был трудным. А в плохую погоду – ужасным. По телефону в будке базу предупреждали о том, что группа в пути, что было мерой предосторожности, и если группа не появлялась через определенное время, высылалась поисковая партия.

Накануне шел снег, и сейчас он был выше колена. Ота позвонил на базу, и группа начала восхождение. Растянувшаяся цепочка людей в лыжных свитерах и остроконечных шерстяных шапочках сливалась с серым фоном в слабеющем свете. Впереди, освещая дорогу фонариком и протаптывая тропинку, шел Ота. За ним все остальные. Ота был прямо-таки могучего телосложения, в прекрасной физической форме. Если бы не тяжелый рюкзак, он бы просто не знал усталости. Время от времени он оглядывался, чтобы убедиться, что группа не отстала.