Надин пообедала вместе с двумя женами Нанка Османа и их сыновьями, а потом попросила мать Рами присмотреть за дочерью.

— Если вы собираетесь за покупками, то зачем ехать так рано? — спросила женщина. — Чуть позже я бы составила вам компанию. Мне нужно купить кое-какую одежду.

Эта идея совсем не понравилась Надин, и она не стала менять своего решения. После обеда турчанки обычно спали — в это время на улице было слишком жарко.

Надин извинилась и покинула столовую.

Она надела чадру и широкий бурнус, укрывший ее с головы до пят. В таком наряде она становилась абсолютно неузнаваемой: ей могло быть от восемнадцати до восьмидесяти лет. Поэтому мужчины не станут глазеть на нее, чего нельзя было бы избежать, пойди она за покупками в европейском платье.

Карета, запряженная парой лошадей, доставила девушку в город. Она велела кучеру подвезти ее к магазину, который находился недалеко от британского посольства.

Лошади остановились у коновязи большого магазина в несколько этажей.

— Подождите меня здесь, — сказала Надин. — Мне надо очень много купить, поэтому я вернусь не скоро.

Кучер, поворчав немного, настроился на сон, а значит, ожидание не покажется ему слишком томительным.

Девушка вошла в магазин, где бывала уже не раз. Прошла мимо прилавков первого этажа и очутилась в задней части магазина. Она предположила, что где-то здесь должен быть второй выход, и не ошиблась. Небольшая дверь выходила в грязный двор, где начинался узкий переулок, а оттуда уже рукой подать до британского посольства.

Огромное здание находилось в саду, окруженном стеной. Над главными воротами развевался британский флаг.

Надин нерешительно произнесла имя мистера Лайла Уэстли и вдруг испугалась, что его обладатель мог куда-нибудь уехать.

— Мистер Уэстли ожидает вас? — спросил слуга.

— Нет, но я прошу вас передать, что к нему пришла мадемуазель Надин Ревон.

Девушка откинула чадру, и капюшон бурнуса упал с ее головы.

Слуга удивился, но без лишних слов провел ее в приемную. Там никого не было, и Надин сняла бурнус. Когда слуга вернулся, она уже ничем не походила на ту особу, какой предстала перед ним пять минут назад. Теперь на ней было красивое муслиновое платье под цвет глаз. Посмотрев в зеркало, она подумала, что эта девушка вполне могла прийти сюда с Рю де ла Пэ, хотя на самом деле пришла из мусульманского дома, где ей заявили, что нет большей чести, чем стать третьей женой великого визиря.

— Следуйте за мной, мадемуазель.

Надин пошла за слугой по коридору и вскоре попала в уютную гостиную, обставленную в английском стиле. Здесь она увидела Лайла Уэстли и тотчас испытала такое облегчение и радость, что вскрикнула и почти побежала к нему через всю комнату.

Он совсем не походил на того человека, который удирал во взятой у Нанка Османа одежде. Сейчас он выглядел моложе и в большей степени походил на англичанина, к тому же весьма симпатичного.

Он протянул ей руку.

— Вот это сюрприз, мадемуазель! — возликовал он. — Рад вас видеть!

— Я пришла просить вас о помощи, — сразу приступила к делу Надин. — Ужасно не хочется надоедать вам, но больше мне не к кому обратиться.

— После того, что вы сделали для меня, я у вас в неоплатном долгу и сделаю все, чтобы помочь вам, — ответил Уэстли, придвигая к ней стул.

Девушка улыбнулась, и Лайл Уэстли подумал, что она действительно одна из прекраснейших женщин, каких он когда-либо встречал. После темнокожих турчанок, наводнявших улицы города, и русских женщин Надин казалась прелестным цветком английского сада. Впрочем, Лайл тут же вспомнил, что она француженка, а вовсе не англичанка. Но вряд ли у француженки, если только она не уроженка Нормандии, могли быть глаза такой голубизны.

Он сел напротив девушки и попросил:

— Расскажите, что произошло.

— Мне нужно немедленно покинуть Турцию! — решительно заявила Надин.

Лайл Уэстли поднял брови.

— Немедленно? Но почему? Когда я услышал, как вы поете песню на моем родном языке, вы казались вполне счастливой.

— Так оно и было, — согласилась девушка. — Однако... кое-что произошло, и теперь мне нужно бежать.

— Куда вы хотите уехать?

Надин тяжело вздохнула.

— В Англию... я должна добраться до Англии, а там... там я буду спасена.

Лайл Уэстли удивился еще больше.

— Англия? — переспросил он. — А почему не Франция?

— Потому что я... я англичанка.

Теперь он смотрел на девушку в совершенном изумлении.

— Англичанка! — воскликнул он. — Так зачем же вы притворялись француженкой? Вы же знаете, что со времен Крымской войны, когда турки были нашими союзниками, англичан хорошо принимают в Турции!

— Да, я знаю. Но мне... мне было безопаснее... притворяться... француженкой.

Теперь Лайл Уэстли выглядел явно озадаченным.

— Безопаснее? Я не понимаю вас.

Наступило тягостное молчание. Наконец Надин прошептала:

— Возможно, это ошибка... я не должна рассказывать вам слишком много... но если бы вы помогли мне... всего лишь добраться до Англии... у меня нет денег... и больше я ничего не прошу.

Лайл Уэстли откинулся на спинку кресла.

— Существует множество причин, по которым вы должны доверять мне и рассказать немного больше. Такой юной и красивой девушке, как вы, нелегко будет добраться до Англии без провожатого, и, разумеется, я чувствую себя ответственным за вас.

Он заметил, что Надин борется с собой, решая, стоит ли рассказать всю правду. Это зрелище показалось Лайлу довольно занятным и в то же время непривычным — как правило, люди доверяли ему свои тайны без колебаний. А тут сидит перед ним молоденькая девушка и оценивает его личные качества.

Лайл Уэстли ждал, неотрывно глядя на девушку.

И Надин с трудом произнесла:

— Отец всегда говорил мне, что нельзя доверять людям. Думаю, во избежание неприятностей вам было бы лучше знать обо мне как можно меньше.

Уэстли был потрясен. Он не мог поверить, что у этой хорошенькой девушки могли быть какие-то серьезные тайны. Впрочем, какое ему дело? Он и сам привык не доверять никому, даже, как говорится, собственной тени. Поэтому он просто сказал:

— Я прекрасно понимаю ваши чувства. В то же время считаю, что, прежде чем смогу помочь вам, я должен знать по крайней мере, кого вы боитесь.

— Хорошо, — решилась Надин. — Великий визирь просит меня стать его... третьей женой!

Она сказала это негромко, пряча глаза.

— Великий визирь? — воскликнул Уэстли. — Да этого быть не может!

— Вчера он был у нас в доме, и мой хозяин, Нанк Осман, счел его предложение большой честью.

— Вы... вы действительно уверены, что все обстоит именно так?

— Он считает, что, раз я француженка и у меня светлые волосы, то я похожа на Эме Дабук де Ривери, — объяснила девушка.

В дальнейших комментариях не было нужды. Лайл Уэстли знал историю Эме так же хорошо, как сказку о Золушке. Кроме того, он был осведомлен о странностях султана и понимал причины поступка главного визиря — даже если не брать в расчет того факта, что Надин невероятно привлекательная девушка.

— А вы не желаете даже думать о том, чтобы занять в Турции столь высокое положение, не так ли? — заключил он.

— Да я лучше... умру! — в сердцах сказала Надин. — А поскольку я англичанка, то должна поехать в родную страну, хоть никогда там не была.

— Почему же?

После мучительного колебания Надин ответила:

— М-мой отец не мог... вернуться туда по личным причинам.

— Как звали вашего отца? — Лайл Уэстли наклонился к ней.

Снова наступило молчание.

— Ричард Талбот, — наконец произнесла она.

Если б она бросила на ковер бомбу, Лайл не был бы потрясен больше. Он выпрямился на стуле и недоверчиво переспросил:

— Ричард Талбот? Вы имеете в виду дипломата?

— Да... это был... мой отец.

Лайл Уэстли на какое-то время лишился дара речи.

Любому человеку, имевшему хотя бы косвенное отношение к дипломатическому корпусу министерства иностранных дел, было известно, что Ричарда Талбота разыскивают по всему миру.

Блестящий молодой дипломат, Талбот в 1854 году отправился ко двору русского императора Николая Первого. Почти сразу же он влюбился там в одну из племянниц царя, принцессу Ольгу.

Царь Николай, отличавшийся жестокостью и деспотизмом, намеревался выдать Ольгу за принца королевской крови, немолодого и потрепанного, но зато чрезвычайно богатого.

Ричард Талбот был очень красивым и душевным человеком, и принцесса Ольга влюбилась в него с первого взгляда.

Накануне объявления о свадьбе, одобренной старшими родственниками царя, Ричард Талбот и Ольга бежали. Они покинули Россию, преследуемые агентами царя, которые получили приказ немедленно ликвидировать Талбота и доставить принцессу Ольгу в Санкт-Петербург.

Охваченные неимоверным счастьем, какое достается немногим, Ольга и Ричард переезжали из страны в страну. Русские всюду преследовали их, однако Талбот был весьма проницателен и умен, к тому же обладал чутьем на опасность. У него всюду появлялись друзья, которые любыми путями старались перехитрить русских, потому что этот народ не любили практически ни в одной стране из тех, где побывали беглецы.

Изредка Талботам удавалось пожить на одном месте более продолжительное время, однако всякий раз им приходилось снова отправляться в дорогу.

Через три года после свадьбы, когда Талботы были в Индии, родилась Надин. Ее рождение только укрепило любовь Ричарда и Ольги, потому что ребенок стал частью этой любви. Надин не помнила, чтобы отец и мать разговаривали друг с другом без обожания во взгляде. Казалось, весь мир освещен их счастьем.

Бывали у них и моменты страха, когда интуиция Ричарда Талбота подсказывала, что пора в дорогу. Семья снималась с места порой всего за час до того, как их местонахождение становилось известно русским. Однако Надин была невероятно счастлива рядом с ними.

Девочке нравились бесконечные переезды и путешествия, новые игрушки и новые друзья, с которыми она вскоре могла говорить на их языке. У Ричарда Талбота были способности к языкам, потому-то его и послали в Россию. При дворе говорили только по-французски, а Ричард разговаривал и со слугой во дворце, и с крестьянином в поле точно так же, как говорил на урду с индийцами, на родном языке бирманцев, яванцев и цейлонцев.

Талботы побывали во многих странах, переезжая только в случае крайней необходимости. И тем не менее они испытывали друг к другу все более сильную любовь.

Когда Надин исполнилось восемнадцать, над семьей сгустились грозовые тучи.

Талботы приехали на юг Турции, где Ольга, к несчастью, подхватила одну из ужасных болезней, которые так распространены в этой части света. Она старалась не поддаваться болезни, зная, что Ричард никуда не сможет ее перевезти: ему сообщили, что русские напали на его след. Лишенный возможности доставить Ольгу в безопасное место, он понял, что должен сделать.

Вначале он рассказал о своих планах Надин:

— Ты должна под видом француженки отправиться в Константинополь, а потом предпринять попытку добраться до Англии.

Помолчав немного, он продолжал:

— Я уверен, родственники успели позабыть обо мне, дорогая моя, но тебя они примут с радостью. В любом случае в банке лежат деньги, которые ты сможешь получить, если докажешь, что являешься моей дочерью.

Семья Талботов всегда путешествовала с комфортом, потому что Ричард был состоятельным человеком. Кроме того, Ольга, убегая, взяла с собой драгоценности — не только свои, но и большую часть великолепных украшений, принадлежавших ее семье.

Теперь этими драгоценностями пришлось оплатить лекарства, прописанные докторами. Однако ничто не могло погасить огонь, сжигавший тело Ольги.

Будучи дочерью своего отца, Надин повиновалась ему и сделала все так, как он велел.

Ричард отдал ей все свои деньги — а в тот момент у него было совсем немного — и распорядился, чтобы в Константинополе Надин взяла из банка его сбережения. Кроме того, он нашел семейную пару, которой мог доверять, и отослал Надин вместе с ними в надежде, что русские не заметят их.

И лишь прощаясь с ним, Надин спросила:

— А... а что будет с вами... папенька? Как я могу... оставить вас... здесь?

— Ты должна, драгоценная моя, — ответил он. — Ты же знаешь, что я должен остаться с твоей матерью.

— Но... но русские же могут... убить вас.

Он покачал головой.

— Я не допущу этого. Я знаю, что моя любимая жена уже не поправится, и, когда она покинет этот мир, я последую за ней. Мы вместе проснемся в раю или в любом другом месте, куда пошлет нас Господь.