Оксана Чекменёва - Великий, Ужасный и… Любимый

— Корд, вы опять опоздали!

Услышав раздражённый голос Стервы, я вздрогнула и кинула нервный взгляд на часы. До начала рабочего дня оставалось ещё одиннадцать минут, но попробуй, докажи это моей начальнице. Раз я пришла позже неё — значит, опоздала. И никакие оправдания и разумные доводы здесь не помогут, прозвище «Стерва» на ровном месте не получают.

Ей безразлично, что я снова толком не выспалась, что утром Майк пролил сок на мою юбку, и мне пришлось срочно переодеваться, для чего нужно было сначала погладить другую юбку. Что в подъезде меня поджидал домовладелец и, хотя и видел, что я тороплюсь, всё равно прочёл мне лекцию о тишине по ночам, с предупреждением, что если ночные вопли не прекратятся, мне придётся искать другую квартиру. И, в довершение всего, именно сегодня Майк решил закатить скандал, не желая оставаться в яслях, цепляясь за мою свежевыглаженную юбку и вопя своё фирменное «НЕТЬ!», хотя в остальное время знать меня не желал, и на то, чтобы уговорить его остаться, пообещав всё на свете, ушли последние, оставшиеся у меня в запасе минуты.

Стоит мне хоть что-то попытаться сказать в своё оправдание, как я нарвусь на получасовую лекцию о трудовой дисциплине, корпоративной этике — видимо, попыткой оправдаться я её злостно нарушу, — а, в завершение, меня традиционно пригрозят вернуть на четвёртый этаж. И если раньше эта угроза была не такой уж и страшной — проработала же я там почти два года и ничего, выжила, — то теперь, когда в моей жизни появился Майк, я уже не могу думать только о себе. Поэтому я сказала единственно-возможное в данной ситуации:

— Прошу прощения, мисс Максвелл.

За те три месяца, что я работала её секретаршей, я в совершенстве научилась делать покорный вид и добавлять достаточно раскаяния в свой голос, потому что, несмотря на кошмарный характер Стервы, в новой работе было одно неоспоримое преимущество — зарплата, в три раза превышающая мою прежнюю, в отделе сортировки корреспонденции. И при должной экономии я бы смогла через пару лет подобной работы вновь вернуться в колледж. Конечно, с появлением в моей жизни Майка об этом пришлось забыть, но деньги теперь нужны были ещё более отчаянно. Растить ребёнка в одиночку — занятие не из лёгких, и мне становилось плохо, стоило только задуматься о том, как же я буду справляться дальше. Но у меня даже мысли не возникло отдать малыша на усыновление, о чём мне уже несколько раз намекали. Ни за что! Это единственное родное существо, оставшееся у меня на всём белом свете, как и я у него. Жаль только, что малыш ни в какую не желал этого понимать.

— Ещё одно подобное опоздание — и отправитесь обратно в отдел сортировки. Желающих занять это место — пруд пруди.

А вот здесь ты не права. Недаром никто не в состоянии терпеть твой склочный характер более двух месяцев. Я в этом деле, можно сказать, рекордсменка.

— И как вы выглядите? — похоже, у Стервы сегодня было особо склочное настроение. — Что у вас с юбкой? Вы похожи на бездомную из подземки. Не хватало ещё, чтобы мои посетители начали кидать монетки в ваш стаканчик с карандашами. Сотрудники корпорации «Страйкер Инкорпорейтед» должны выглядеть…

И бу-бу-бу, и бу-бу-бу. Я научилась отключаться примерно на второй-третьей фразе подобных нравоучений. Иначе было не выжить. Опустив «повинную» голову, я заметила, что край юбки слегка помят там, где в неё вцепились ручонки Майка, но это было едва заметно, а посетители этого тем более не увидят, поскольку я практически весь день сижу за столом. Но Стерве нужно было к чему-то придраться и поорать, не будь помятой юбки, прицепилась бы к волосам, туфлям, как стою, как дышу. Она была из тех, кому то стейк слишком мясной, то мороженое слишком холодное.

… - И сколько раз я говорила — волосы должны быть убраны в пучок! Вы должны выглядеть, как лицо компании, а не как Ребекка с фермы «Солнечный ручей». Нужно понимать, где вы работаете, и чего от вас…

Звонок телефона заставил Стерву заткнуться. Под её требовательным взглядом я подняла трубку и услышала голос мисс Уиндхем — секретарши самого мистера Страйкера. Не здороваясь, поскольку считала это ниже своего достоинства, она выпалила.

— Мистер Страйкер срочно собирает всех глав отделов. Мисс Максвелл должна явиться в зал для заседаний в течение ближайших пяти минут.

И бросила трубку. Мысленно выдохнув — подобные заседания обычно затягивались на несколько часов, и всё это время я буду избавлена от присутствия над моей душой Стервы, — я передала ей распоряжение и наблюдала, как она уносится в свой кабинет и появляется спустя пару минут, явно освежив и так безупречный макияж. Ни для кого не было тайной, что Стерва мечтает заполучить нашего Главного Босса, президента корпорации, Великого и Ужасного мистера Страйкера. Лично я не могла понять, как можно всерьёз этого хотеть. Да, мистер Страйкер богат и могущественен, будучи ещё студентом, он унаследовал отцовскую инвестиционную фирму средней руки и сейчас, пятнадцать лет спустя, она представляла собой огромную корпорацию, я понятия не имела, сколько предприятий и в каких областях объединялись этой корпорацией, а каково состояние самого мистера Страйкера, боялась даже представить. К тому же, не буду отрицать — сам Главный Босс был весьма красив истинно мужской красотой, высок, широкоплеч, и имел глаза невероятного зелёного цвета, подобных я больше никогда ни у кого не видела.

И всё это совершенство перечёркивалось одним огромным НО — эти самые глаза постоянно излучали ледяной, просто даже арктический холод. Не знаю, как остальные, но у меня мороз пробегал по коже, и начинали коленки трястись, едва я ловила на себе этот холодный, ничего не выражающий взгляд, хотелось надеть тёплый свитер, а лучше шубу, как у эскимосов, а потом забиться под плинтус и не высовываться. А лучше вообще не попадать на глаза самому Великому и Ужасному. В отличие от Стервы, которая обожала поорать, либо поязвить, говорил мистер Страйкер обычно сухо и негромко, но я видела, как бледнели мужчины, стоило ему этим своим «спокойным» голосом указать им на какой-то просчёт. Даже Стерве пару раз доставалось за какую-то ошибку. Пара фраз, сказанная негромким голосом, и всё, весь оставшийся день, а то и пара следующих, превращались для меня в ад, потому что самому Великому и Ужасному Стерва ответить не решалась, а вот на мне отыгрывалась по-полной.

К счастью, сегодняшнее совещание, во-первых, не требовало моего присутствия, как бывало всегда, когда Стерву вызывали в кабинет Босса, вместе с парой-другой сотрудников на «разбор полётов, суд и казнь», а во-вторых, в зале для заседаний не бывало «моральных порок», так что придёт Стерва в нормальном настроении, а может даже и в хорошем, если ей удастся как-то… ну, я не знаю, сложно о ней говорить «пококетничала», но, видимо, что-то подобное ей удавалось, в общем, приходила она добрая, что в её понимании заключалось в том, что меня не трогали опять же до конца рабочего дня. Так что такие вот дни, с внезапными общими совещаниями, я любила.

Вот если бы ещё так не болела голова — вообще было бы замечательно. Но, увы, хронический недосып и постоянно издёрганные нервы не только на работе, но и дома, давали о себе знать. Я потянулась за сумочкой, чтобы достать из неё обезболивающее, но запнулась за ножку стула, потеряла равновесие, чудом не свалила со стола компьютер, но вот свою сумочку смахнула на пол. А поскольку она была не застёгнута, то всё содержимое вывалилось на ковровую дорожку и раскатилось по углам, а маленькая яркая машинка вообще укатилась в коридор через распахнутую убегающей Стервой дверь. Так вот она где была, оказывается! А Майк мне вчера полночи концерт устраивал из-за её потери, после того, как сам, видимо, засунул её мне в сумку и забыл про это. Быстро собрав всё вывалившееся обратно в сумку, я собралась идти в коридор за машинкой, мысленно радуясь, что всё начальство на совещании, а секретарши, скорее всего, гоняют чаи и сплетничают, так что в коридоре пусто, но в этот момент машинка вернулась обратно.

Не сама. Через открытую дверь в приёмную, являющуюся моим местом работы, вполз малыш, на вид одного возраста с Майком или чуть помладше. Он катил по полу машинку, жужжа, что, видимо, изображало работу мотора, а я смотрела на него в совершеннейшем шоке, пытаясь понять, откуда он здесь взялся. Неужели кто-то из работающих здесь женщин оказался в настолько безвыходной ситуации, что взял ребёнка с собой на работу? А тот, похоже, удрал. И если всё откроется, то бедная мать может схлопотать выговор или даже вылететь с работы.

И что мне теперь делать? Идти, заглядывая во все двери с вопросом: «У кого сбежал малыш?» Этим я могу подставить женщину. Да и вообще, я ещё помню, как в детстве потерялась в супермаркете, и бегала, ища маму, а потом меня, зарёванную, расспросил охранник, с кем-то связался, по громкой связи было сделано объявление, и мама, не менее зарёванная, нашлась. Кстати, тогда я в первый и последний раз видела её плачущей. И после она мне долго и упорно объясняла, что если я когда-нибудь снова потеряюсь, то должна оставаться на месте и ждать, тогда мама меня быстро найдёт. А бегать и искать самой нельзя ни в коем случае. Придя к выводу, что это оптимальный вариант, я решила оставить малыша пока у себя, благо Стервы не будет ещё часа два минимум, и мать мальчика найдёт его гораздо раньше.

— Привет, — негромко сказала я, присев на корточки — кое-чему за эти безумные недели я научилась, в том числе и опускаться на один уровень с ребёнком. — Как тебя зовут?

Услышав мой голос, малыш, который до этого, похоже, не догадывался о моём существовании, поднял на меня карие глазёнки, которые показались мне смутно знакомыми, так что я тут же начала мысленно перебирать лица женщин, работающих на моём этаже, впрочем, безрезультатно. На лице ребёнка, между тем, волной прошли, сменяя друг друга, разные эмоции — испуг, удивление, шок и, наконец, радость, практически восторг. Забыв про машинку, он поднялся с четверенек и в счастливом порыве кинулся ко мне на шею, словно я была его любимой родственницей. Едва не упав, поскольку сидение на корточках особой устойчивости не предполагает, я подхватила ребёнка в объятия и снова едва не упала, услышав радостное:

— Мама!

А вот теперь уже шок был у меня. Я была абсолютно уверена, что вижу этого ребёнка впервые, хотя… Глаза-то показались мне знакомыми… Ладно, скорее всего, я видела его мать, но самого ребёнка — точно нет. И вдруг он меня, совершенно незнакомого ему человека, называет мамой — есть от чего инфаркт получить. Так, спокойно, Стейси, спокойно, давай рассуждать логически. Скорее всего, словарный запас этого крохи настолько мал, что другого слова, чтобы назвать меня, у него просто не нашлось. Но откуда этот восторг от нашей встречи? Может, он просто испугался одиночества, коридор-то пустой, а для такого крохи это же вообще невероятно огромное пространство. И вот, увидев живого человека, он обрадовался, а ко мне обратился тем словом, которое знал. Логично? Логично. Так что теперь нужно просто ждать, когда придёт настоящая мама и заберёт своё сокровище.

Я встала, подняв малыша на руки — он не возражал, а вот Майк тут же начал бы визжать и извиваться, вырываясь из моих объятий. Теперь-то я учёная, и стараюсь прикасаться к нему только по необходимости, а вот в самом начале ещё пыталась обнять его, как-то приласкать — и нарывалась на очередную истерику с оглушительным: «Неть, неть!», это было едва ли не единственное слово, которое он избрал для общения со мной. Сидящий же у меня на руках кроха, наоборот, лишь крепче прижался ко мне, явно довольный. Я уселась на свой стул, усадив малыша к себе на колени, он с удобством привалился ко мне и засунул большой палец в рот.

— Как тебя зовут, малыш? Я — Стейси, — указала я на себя.

— Мама! — возразил малыш, тоже указывая на меня, потом похлопал себя ладошкой с обслюнявленным пальцем по украшенному вышитым утёнком нагрудному карманчику джинсового комбинезона и представился: — Эйк.

Очень информативно. Вспомнив, что Майк представился воспитательнице в яслях как «Айк», я поняла, что вряд ли смогу выяснить настоящее имя малыша. Впрочем, его это, вроде бы, не особо беспокоило, он сидел у меня на коленях, сосал палец, с обожанием смотрел на меня, и его, похоже, всё устраивало. Ладно, будем ждать маму малыша.

Следующие двадцать минут пролетели незаметно. Мы с «Эйком» поиграли в «По кочкам, по кочкам», нарисовали маркерами красивую разноцветную каляку-маляку на листе, вынутом из принтера, и немножечко на моём рукаве — Стерва будет рада новому поводу упрекнуть меня в неаккуратности, подрыве устоев корпорации, и ещё в чём-нибудь глобальном, вроде падения курса доллара к йене, а, может, наоборот, — и сложили пару бумажных корабликов — спасибо занятиям оригами во втором классе. Мама «Эйка» так и не появилась.