Жар отчаянья охватил мои бедра, и внезапно я выкрикнула его имя. Джакс прижимал свою руку к моему рту даже когда работал надо мной. Я попыталась отодвинуться, свести бедра, но он схватил меня крепче.

– Нет, – буркнул он, такой же дикий как зверь.

Мои пронзительные крики стали слабыми и тихими. Мой разум исчез в бреду, пока я не была чуть более чем просто лужицей в его руках. Джакс поднялся, ухмыляясь мне.

– Самая сладкая киска во всем чертовом мире.

– Это ужасно, Джакс.

– Едва ли, – он облизнул губы. – Думаю, я останусь там на всю ночь.

– Ты пытаешься убить меня?

– Ты говоришь, что это будет худший способ умереть?

Я просунула свою руку вниз и сомкнула ее вокруг его члена.

– Нет, я говорю, что я еще не закончила.

Его лукавая ухмылка угасла и глаза потемнели.

– Вот это моя девочка.

Желание в его глазах вытащило меня из тумана. Я мгновенно захотела большего. Он скользнул подо мной и схватил меня сзади. Я услышала звяканье ремня и моя киска сжалась в ответ.

– Смотри, – приказал он, развернув нас так, чтобы мы оба смотрели в зеркало.

Я смотрела.

Смотрела, как он раздвинул мои ноги.

Смотрела, как он обернул свою руку вокруг моей груди.

Смотрела, как его лицо исказилось, и мы оба ахнули, когда он скользнул внутрь меня.

Глава 36.

Джакс.

Я хотел, чтобы она взяла все. Все, что у меня было – её. Всегда было. И всегда будет.

Я откинулся назад, располагая её так, чтобы она двигалась на мне, пока я лежал на спине.

– Возьми, – сказал я ей. – Все. Просто возьми.

Если кто-нибудь прошел бы сейчас мимо двери, нас точно поймали бы. Стоны Лили, шлепки её кожи, пока она скачет на моем члене, выдали бы нас с головой.

Но мне было похер, что нас могли застать. Пусть заходят. Пусть видят меня таким, с Лили, дико двигающейся на мне, ее голова закинута назад от экстаза. В этот раз, когда разразиться скандал – и когда я все выскажу прессе – я бы сказал, что я должен был сказать все это время. Что Лилиана Несбит принадлежит мне.

Нет.

Нахер все.

Я принадлежал ей.

Она была повернута спиной ко мне, но я мог видеть все – абсолютно все – в зеркале, и было удивительно, что я не кончил от того, насколько все это было красиво. Её округлые бедра двигались в извивающемся ритме, пока она объезжала меня, ее волосы ниспадали по спине шелковистыми ленточками. Глаза Лилианы блестели, и румянец распространился по ее груди. Я желал сдавить их, сжать между большим и указательным пальцем, чтобы заставить ее застонать, пометить ее розовую кожу, но я застыл от удовольствия. Я боялся разрушить момент, вторгаясь в ее ритм своими толчками.

Дыхание Лили ускорилось. Она наклонилась вперед, обхватив руками мои бедра, и застонала. Я смотрел в зеркало, когда ее маленькие пальцы проскользнули между ее ног, и она начала трогать себя в такт с моими толчками.

– Черт подери, детка, – прошептал я. Я не мог больше продержаться, потому что это было слишком завораживающе. – Именно так. Помоги себе. Мы кончим вместе.

– Так близко, – вздохнула она, и затем ее глаза широко распахнулись. Я почувствовал, как она напряглась вокруг меня, принимая меня в себя еще глубже. Я толкался в нее все быстрее и быстрее и был вознагражден ее приглушенным криком, все ее тело дрожало надо мной. Я подскочил, хватая ее за талию и прижимая плотнее к себе, как ослепляющее наслаждение разлилось внутри меня. Ее имя было единственным, что я произносил, когда я кончил.

Я слепо потянулся к ее лицу, и удивился, когда мои пальцы намокли.

Я посмотрел в наше отражение и заметил ее красные глаза в зеркале.

– Детка, что такое? Что не так?

Похоже, она осознала, что внезапно заплакала, потому что она покачала головой и спрятала лицо в своих ладонях. Я все еще был внутри нее, но слегка отпрянул, желая дать ей столько времени, сколько потребуется.

Наконец она вытерла свои глаза.

– Джаксон..., – начала было она. Затем замолчала. – Черт возьми.

Я наверняка знал, что она хотела сказать вместо этого. У меня было предчувствие, что именно эти три слова вертелись у нее на языке. Но я их сдержал.

– Эй, – прошептал, пробегая рукой вверх по ее предплечью. – Все было хорошо. Между нами все хорошо.

– Да? – в ее голосе было отнюдь не хорошо. По правде говоря, это прозвучало печально.

Я поцеловал ее плечо, желая узнать, чего она хочет, но боялся, что это буду не я.

– Да, – произнес я. Я мог сказать намного больше, но это все что удалось выдавить.

Она слезла с меня, слегка пошатываясь, что я заметил не без гордости. Но проблеск собственного эго почти мгновенно исчез, когда я рассмотрел ее лицо. Она подняла подбородок, и проблески того огонька снова были в ее взгляде.

– Все будет в порядке? – она спросила.

Я смутно понимал, о чем она спрашивала, так что я ответил на вопрос в собственных мыслях. Я притянул ее к себе:

– Все будет охрененно.

Она тяжело вздохнула.

– Я не хочу выходить из этой комнаты. У нас все только началось, и если я выйду за дверь, все это закончится.

Я убрал ее волосы и поцеловал в лоб, затем потянул ее за собой обратно на кровать.

– Тогда останься, – сказал я, натягивая одеяло.

Глава 37.

Лилиана.

Я осталась.

Мы впервые спали в кровати вместе. От близости его тела к моему у меня перехватывало дыхание. Он держал мне так крепко, что я с трудом могла вздохнуть и не паниковать. Его кожа обжигала, в каждом месте, где мы соприкасались, разжигалось пламя желания. Я могла ощущать, как его сердце медленно и равномерно билось напротив моей спины настолько реально, что в один момент я просто не смогла больше этого выносить. Это было слишком.

Что-то внутри меня изменилось. Я потеряла любую надежду на то, что это все исчезнет в бессмысленности. Я думала, что могу выкинуть его из своей жизни, но я не могу насладиться им: мне уже хотелось пододвинуться ближе, прижать свое тело к его, почувствовать как его руки оставляют на мне метки своим жаром.

И, наконец, я осознала, что оставлять его будет чертовски больно.

Так что я не спала так долго, как могла, чтобы продлить этот момент. И когда мы проснулись вместе, не было ни единого слова о том, что произошло между нами вчера. Были только отчаянные поцелуи, сначала один, потом другой, прежде чем я поддалась неизбежному и вышла за порог его двери.

Я взяла себя в руки насколько это было возможно, плеснув холодную воду себе на лицо и стоя под горячим душем, настолько горячим, насколько я могла вынести. Пока я намыливала свою кожу, которая все еще пахла им, я видела маленькие синяки и метки, которые он оставил на мне.

Мне немедленно захотелось пойти в тату салон и выгравировать их на своем теле навсегда.

Вместо этого я собиралась на свадьбу в платье, которое выбрал для меня Джакс.

Затем я расправила плечи и спустилась вниз.

Мой отец стоял на кухне вместе с другими, выглядя неловко и взволнованно в своих смокингах, что мне хотелось рассмеяться, когда я их заметила.

– Ребята, вы выглядите как живая документалка про пингвинов, – я хихикнула. – Все собрались в группку.

– Мы держим наше яйцо в тепле, – пошутил Грэг Фингерс, пошлепывая огромный живот моего отца.

– Эй, кого это ты назвал яйцом?

– Ты произнес мою шутку.

– Давайте оставаться позитивными, ребята...

Я зарылась лицом в ладони и громко застонала, когда поток шуток превратился в похлопывания по спине.

– Твой последний день свободы, Наилс, – объявил Бэш.

– Ты шутишь? Я даже свободен-то не был. С того момента как я увидел эту мадам, мое сердце больше мне не принадлежало.

Мне пришлось быстро отвернуться. Джакс говорил нечто подобное прошлой ночью.

Когда я снова посмотрела назад, мой отец освободился от повторных похлопываний и подошел ко мне.

– Эй, а вот и она, – произнес папа с огоньком в глазах. – Моя лучшая женщина, он поцеловать меня в щеку, и затем посмотрел прямо в глаза. – Мы скучали по тебе на вечеринке вчера.

Я старалась унять румянец.

– Я была там, пап.

– Но не долго.

Я напрягла свой мозг, чтобы найти оправдание:

– Я думала, тебе будет веселее, если тебе не придется следить за своим языком, – сказала я беззаботно, поглаживая его руку для большей уверенности.

Он кивнул, и на секунду, я думала, что уже все.

– Вы с Джаксом повеселились хоть?

– Я и... Джакс? – пискнула я. Я уверена, что вина была написана на каждом дюйме моего лица.

– Видел, как ты взяла бутылку с собой наверх. Надеялся что ты не пила ее в одиночку. Хотя, если все же ты ее выпила и все еще стоишь здесь, тогда все же я думаю, что твой старик оказал на тебя хорошее влияние.

Я сжала губы и выдавила, как я думала, добродушную ухмылку.

– Ты оказал отличнейшее влияние, папочка, – я нагло врала, целуя его бородатую щеку. Вина и сожаление преобладали над моими эмоциями, но, в конце концов, я заставила себя радоваться за отца в его большой день.

– А теперь пошли. Давай уже, наконец, поженим тебя.

Глава 38.

Джакс.

Даже я мог заметить, что планировщик свадьбы сделал охрененную работу.

С нашего места обзора мы могли разглядеть, что задняя лужайка была переделана в цветущее белоснежное волшебное место. По типу того, на что ведутся гламурные телки.

Когда я услышал ее восхищенный вздох, я понял, что моя мама была такой телкой.

Но такой ход мыслей было отвратительно озвучивать. Я выдвинул свой локоть:

– Ты готова, ма?

Она повернулась, чтобы посмотреть на меня. Ее взгляд был мягким, сияющим от слез счастья. Нет той резкости. Нет ничего, кроме подлинного трепета перед спуском к алтарю к человеку, которого она любит.

Я почти все понял.

– Поздравляю, ма, – сказал я. Мое сердце было очень тяжелым в груди. Я быстро наклонился и чмокнул ее в щеку.

– Джакс, – сказала она, вздыхая радостно. – Я хотела сказать тебе, как я горжусь...

Шум из динамиков прервал ее. Я отпрянул со смехом, когда я вспомнил вступительные строчки.

– "Дикое сердце"? Реально? Ты будешь идти к алтарю под свою же песню?

– Замолкни! – шикнула она, вся мягкость улетучилась. – Мы пропустим наш выход! – пробормотала она наравне со своим голосом, и я закатил глаза. – Окей... Сейчас!

– Давайте покончим с этим, – сказал я себе, достаточно громко, чтобы и ей было слышно.

Мы завернули за угол и начали медленно идти к беседке в конце лужайки.

Все повернулись и встали, наблюдая, как мы спускаемся. Я знал это. Я смутно замечал улыбки и махи приветствия, вспышки телефонных камер прямо перед лицом. Но все выпрямилось в расплывчатый туннель и, единственное, что было важно, стояло в конце.

Бит стояла рядом с отцом, наблюдая за мной своими карими глазами, и сейчас я не мог добраться до нее достаточно быстро.

– Притормози, – зашипела мама, но ее слова вылетели из моих ушей, также как и влетели. Они не имели значения. Ничего не имело значения, кроме того, как выглядела Бит, стоя там, в синем платье. Черт, это платье будет моей погибелью. Платье было моим раем и адом, завернутыми вместе в один маленький идеальный пакет. Я хотел сорвать его с нее по многим причинам, не только из-за очевидного стояка в штанах. Это платье было началом чего-то, что скоро закончится.

Прямо сейчас.

Когда Наилс взял руку моей матери, у меня было желание забрать ее назад.

– Нет, я возражаю, – хотелось выкрикнуть мне.

Но я мог только смотреть на Бит.

Ее глаза были красивыми и грустными. Она выглядела сильной и уязвимой одновременно, и каждая клетка моего тела чесалась от желания все сделать для нее правильно.

Для нас.

Но я ни хрена не мог сделать.

– Эй, – прошептала она, махая мне пальцами.

– Эй, – ответил я, стоя рядом с мамой и чертовски надеясь, что голос прозвучал нормально.

Будто я не сломался напополам.

Глава 39.

Лилиана.

Джакс выглядел неправильно.

Это все, о чем я могла думать во время трудного обмена клятвами. Каждое слово, которое произносил мой отец, все строчки, что я записала и затем переписала, пока они не были совершенными, я написала для Джакса.

Сейчас это стало понятно.

Он смотрел на меня так пристально, что я могла ощущать тепло его взгляда, обжигающее мою кожу, то отводил взгляд, отказываясь смотреть мне в глаза.

Его волосы были нормального русого цвета, из уважения к желанию Энни иметь "нормальные" свадебные фотографии, но эта была не единственная причина, почему он казался таким бесцветным.

– Ты в порядке? – пробормотала я одними губами, когда наши родители обменивались кольцами.

Он слегка покачал головой. Потом снова отвернулся.

Наконец-то, к большой радости, церемония закончилась. Я захлопала, когда папа наклонил Энни, целуя ее с гораздо большим удовольствием, чем положено правилами приличия, но это было в порядке вещей.