- Oddam ci wszystko. Stopniowo, (Я отдам тебе все. Постепенно.) – еле-еле проговорив эту фразу, я отчаянно вздыхаю и отхожу назад.

На один шаг, на два, на три.

Папа, качая головой, с непониманием спрашивает:

- O czym ty mówisz? (О чем ты говоришь?)

Но мне больше нечего ему сказать. Поправив на плече ремень рюкзака, я отворачиваюсь к темной тропинке, охватываемой деревьями, и шагаю вперед, не слушая его крики, которые уверяют меня, что мне лучше вернуться.

Похоже, все, я не смогу вернуться в университет осенью и с квартиры мне нужно съезжать. Черт! Просто не стоило принимать его помощь, нужно было сразу заподозрить его в чертовой двуличности. Дьявол бы его побрал!.. И, возможно, мне удалось бы избежать множества разочарований, связанных с этим человеком.

Дома пусто. В этой квартире все не так, когда здесь нет Лолы. Сегодня я признался человеку, которого презираю, что люблю Лолиту. Боже мой, и как меня угораздило во все этом погрязнуть. Чертов романтик! Я бросаю рюкзак на полку в прихожей, вскидываю ладони и лохмачу волосы на голове. Щелкаю выключателем, зажигается свет, освещая половину кухни, поскольку дверь в нее открыта. Я смотрю на свое отражение в зеркале и завидую тому парню, которым был два года назад, до университета. Несмотря на смерть мамы, в душе поселилась какая-то беззаботность. Запечатав квартиру в нашем городе, я сел на поезд и уехал в Москву. Шлялся по улицам, как беспризорник восемнадцати лет. А потом со мной связался папаша и предложил то, что предложил.

Мысли медленно переносятся к Лоле. Что она делает сейчас? Уютно ли чувствует себя с мужем? Мне не должно быть до этого дела. Хороший, или плохой, но муж у нее все-таки есть, и ему нужно заботиться о ней, переживать о ней, а я все равно, как полный придурок, с ума по этой женщине, старшей меня на пять лет, схожу. Дурак. Полный дурак.

Сентиментальный идиот. Меньше лиричной музыки Талькова, меньше кофе на ночь, меньше любования ночным звездным небом – и, может быть, удастся выбросить Лолиту Фаворскую из головы.

Фаворскую.

Замужнюю женщину, вскружившую мне голову своим эгоизмом и нетипичным для меня образом мысли. Нетипичными для меня взглядами на жизнь. Ее любовь к роскоши раздражала, ее самовлюбленность бесила. И, в конце концов, я, как настоящий, как истинный придурок, клюнул на все это. На все ее пороки, на все ее изъяны. И каждый ее недостаток я полюбил, как достоинство. Каждый дефект ее души я ощущал и мысленно целовал.

Я влюблен в Лолу. Пора бы уже осознать это наверняка.

ГЛАВА 19.

Столкновение характеров. Вспомним былое

Лолита

Я уехала домой на такси, в свою маленькую квартиру – единственно место, где я могу чувствовать себя, черт возьми, защищенной. Но я видела его машину, которая следовала за мной, и я не удивлюсь, если в скором времени он позвонит в мою дверь, начнет бить в нее кулаками и ногами. Я боюсь Эмина Фаворского, потому что однажды он уже причинил мне боль. И я понятия не имею, как мне реагировать на сложившуюся ситуацию, на то, как я облажалась, по сути, просто сказав то, что на самом деле думаю. Но в нашем мире это никогда не было правильным: тебе затыкает рот общество, чтобы ты меньше тявкала, и лишь составляла хорошую достойную партию своему супругу. В мире богачей, суперзвезд, теледив непринято выражать мнение таким презренным способом. Видео с моими откровениями попадут в Интернет… А разве это не то, чего я хотела с самого начала? Чтобы родители узнали, в каком дерьме я нахожусь, и захотели вытащить меня отсюда. Только сейчас я уже не уверена, что хочу выбираться. Невзирая на ненавистную работу, все равно было много хорошего в том, что я пережила за эти недели. Мне не хотелось бы это забывать.

Я не успеваю снять с себя платье, зайдя в ванную, потому что в дверь действительно звонят. Я уже знаю, кто беспокоит меня в столь позднее время. И почему-то мне хочется ругать Эмина за то, что сел за руль выпившим, хоть он и довольно трезв, но аварии не избежать, допусти он хоть одну ошибку в таком состоянии. А если еще учесть его нелюбовь к ремням безопасности…

Туфли, которые я забыла скинуть, стаскиваю по пути к двери. Мне даже не нужно смотреть в глазок, я просто открываю ее, сорвав цепочку. Эмин, рассерженный и разозленный, стоит на пороге. У него очень хмурое выражение лица, но я делаю вид, что мне нисколько не страшно и держу руку на дверном косяке, глядя Фаворскому прямо в его серые-серые глаза.

- Довольна? – будто бросая мне вызов, говорит с надменным видом.

Он выходит из себя и бьет по отсеку над моей головой, да так, что я вздрагиваю. Незаметно для него, очень неспешно я ставлю одну ногу назад, и когда собираюсь отойти, чтобы закрыть перед его носом дверь, он хватает меня за руку и встряхивает, притягивая к себе.

Сейчас Эмин в угрожающей близости от меня, просто в устрашающей интимности, и это селит страх в сердце, заставляя его быстро-быстро биться, словно бешеное.

- Ты довольна? – повторяет Фаворский. – Ты этого хотела?!

Потом он стремглав, не дав мне даже слова сказать, захлопывает дверь за своей спиной, прежде заведя нас в мою квартиру. Он отшвыривает меня к зеркальному гардеробному шкафу. Точно животное подкрадывается, а когда достигает цели, хватает меня ладонью за горло и заставляет поднять подбородок. Я могу видеть его свирепое лицо, его горящие глаза. О чем я только думала, устроив целое шоу на свадьбе друзей Эмина, которые, по его словам, важны ему по рабочим делам?! Но и сам виноват. Не нужно было брать меня в спутницы.

Я достаточно долго отказывалась, однако Фаворский не прекращал уговаривать.

Я сдалась, а сейчас очень об этом жалею.

- Почему ты не отвечаешь? – шипит он мне на ухо, тесно прижавшись своей щекой к моей.

Я кладу пальцы обеих рук с длинными ногтями на его ладонь, схватившую меня за горло, и с усердием стараюсь поцарапать Эмина, сделать ему больно, но ничего не выходит. Несмотря на то, что кожа на его руке уже окровавлена, этот урод даже виду не подает, а лишь ухмыляется. Тогда я, вцепившись ногтями в его плечи под пиджаком, оставляю кровавые следы на белой рубашке. Эмин ревет и мигом отскакивает от меня. Я уже было перестала надеяться, что это произойдет. Спиной прижавшись к зеркалу, я хватаюсь одной рукой за шею и дышу, что есть силы. Оказывается, желание жить у человека не проходит даже тогда, когда кажется, что все в полном дерьме.

- Ненавижу тебя, - шепчу я полностью охрипшим и осипшим голосом, благодаря жестокой сволочи, стоящей рядом со мной.

Он не успевает и шагу в мою сторону сделать, как я выставляю ногу вперед и ударяю ее в его живот. Что ни удивительно, мне удается попасть, ведь он точно не ожидал этого от меня. Никакой борьбой я не занимаюсь, никогда не была замечена ни в каких драках, даже женских. А минуту назад Эмин получил от меня под дых. Похоже, мой удар был сильный, поскольку муж сложился пополам. Немного придя в себя, я приближаюсь и добавляю ему по спине пару раз, после чего убегаю на кухню, закрываю дверь на замок, сажусь на пол у окна и думаю… что я полная дура, потому что даже телефон забыла взять с собой.

Идиотка! Я же в ловушке теперь на четырнадцатом этаже.

Просто прелесть.

Я слышу его шаги по паркету. Не вижу, но по звукам различаю, что он снял с себя пиджак и бросил его куда-то, может, на диван, а, может, на кресло. Потом его болезненный стон… Наверное, Эмин проверяет раны на своих плечах, которые ему подарила я. На память оставила! И так ему и надо! Подумать только… я призналась сама себе, что люблю его, все еще люблю. Призналась про себя, что прощаю его, что после того, так унизила на свадьбе, простила Фаворского. Простила, черт возьми! А теперь это…Он держал меня за шею, нет, он не душил меня, но было так ужасно неприятно, словно ему хотелось, чтобы я умерла.

- Вы-хо-ди, - теряя терпение, медленно и по слогам проговаривает Эмин.

Вскоре, через пару минут бессмысленных хождений по гостиной, слышится снова, но более настойчиво:

- Выходи! Ло-ла! Выходи же…

Последний раз, не понимаю, почему, это звучит отчаянно, как будто муж совсем в безвыходном положении. Как будто ему плохо, будто бы он задыхается в этих стенах. Но на деле все прозаично: Эмин просто не любит ждать.

- Значит, работать официанткой и обслуживать чужих мужей – это для тебя нормально? – сердясь, изрекает он. – А с собственным мужем ты поговорить не хочешь?

Я продолжаю молчать, прижавшись спиной к батарее, глядя наверх, на подоконник прям над головой. Лучше мне не болтать лишнего, да? Тогда я окажусь в более выгодном положении. Лучше просто помалкивать.

- Ничего не хочешь мне сказать? – эти слова тоже звучат враждебно, но потом он сбавляет он:

- Давай нормально обсудим наши отношения, Лола. Я бываю жестоким, я знаю, зачастую схожу с ума, слетаю с катушек, особенно, когда что-то идет не по моему плану. Но я… - Эмин замолкает на мгновение, - … я тебя очень люблю. Я люблю тебя так много лет, несмотря на то, что с самого начала это было просто сделкой, и я уговаривал себя смириться с участью всю жизнь прожить с женщиной, которую еще даже не видел и не знал. Это началось с увлечения, влюбленности, стало любовью, а превратилось в одержимость. Ты навеки в моей голове. Мне с этим ничего не сделать, - глухо говорит Фаворский, и я могу представить, как он садится на пол, потому как именно это и выдают звуки за дверью.

Сама я, преодолев страх и сомнению, ползу к своей стороне двери, разделяющую кухню и гостиную. Приложив ладонь к деревянной поверхности, я пытаюсь уловить его дыхание. Мне хочется дальше слушать и слушать Эмина. Слушать и слушать… Мы оба одержимые, мы оба с ним ненормальные. После всего того, что я с ним испытала, после всего того, что было сегодня, я все еще хочу быть с ним, потому что знаю, что ни с кем другим не буду чувствовать такой огромной, всепоглощающей меня любви. Это невероятно хорошее и одновременно ужасное ощущение счастья и падения. Словно ты поднимаешься и падаешь. Поднимаешься и падаешь, а золотой середины нет, остановиться невозможно. Чувства все время на пределе, эмоции напряжены, и нет никаких гарантий в следующем дне.

- Я не собираюсь оправдывать то, что сделал с тобой три года назад, Ло. Мне нет прощения. Я даже думал, что нет у меня шансов на твое прощение, я и сейчас не уверен, есть ли, а сейчас, выставив себя в таком свете, заставив тебя спрятать, я совсем не улучшил свое положение, понимаю. Просто… - голос Эмина такой грустный, такой невинный, словно ничего плохого этот мужчина в жизни не совершал, - …мне очень важны связи с Артуром. Это жених со свадьбы, которую мы посетили сегодня, - объясняет спокойным ровным тоном Фаворский.

Спиной откинувшись на дверь, я так же не издаю ни звука, анализируя все события, что произошли с нами за последние годы. Да, наша встреча фактически была подстроена нашими отцами, но мы полюбили друг друга! Невзирая на их давление, на их стремления, на их планы, касательно нас, нашлось время для любви, которая прошла сквозь годы и оказалась здесь, в этой довольно тесной квартире в центре мегаполиса.

- Я у тебя вечно буду просить прощения, - глухо произносит Эмин, находясь на большой дистанции от меня, и сидя на полу, я не убираю руку от двери, таким образом, как будто передавая часть себя через нее.

Будто я так чувствую его лучше, а он – меня.

- Но ты готова к тому, что я снова могу перестать себя контролировать, и сорви ты снова мне что-нибудь в работе, я могу вновь причинить тебе боль? Я не могу принуждать тебя к этому теперь, зная, как поступил с тобой три года назад. Сейчас я понимаю, что бываю жестким и неблагоразумным, и если ты готова любить меня такого, то выйди, Ло. А если нет – через пять минут меня в этой квартире уже не будет. В твоей жизни тоже.

Шокировано я открываю рот и прикрываю его ладонью свободной руки, пока по щекам градом струятся слезы от горьких воспоминаний, от его слов. Он сказал, что может уйти из моей жизни? Это значит, что он готов…?

В дополнение моих мыслей Эмин серьезно выдает:

- Я дам тебе развод, Ло. Отпущу тебя наперекор моему отцу. Обещаю.

Вдруг становится так тихо, что слышно тиканье часов. Первый лучи солнца восходят, одаряя небо в окне красивейшими красками красного и оранжевого цветов. Улица светлеет, так же как и кухня, в которой я сижу. И хоть прекрасно понимаю, что время идет, не стоит на месте, но ничего не могу поделать с тем, что не могу сдвинуться с места. Пять минут уже прошли? Шаги Эмина возобновляются. Я улавливаю то, как ткань его пиджака соприкасается с тканью накрахмаленной рубашки, а затем он тихо выходит из гостиной, не бросив ни одного слова на прощание. Тогда-то во мне что-то и зарождается. Дух сопротивления. Дух борьбы. Борьбы за наши отношения, которых может вот-вот не стать. Как бы я ни думала раньше, что они давно кончились, на самом деле всему наступит конец сейчас, когда Фаворский выйдет из моей квартиры, а я не успею его остановить.