Шарлотта вздохнула. Теперь ей стало ясно, что она единственная из обитателей особняка догадывается о том, что скрывается за обманчиво заурядной внешностью Бакстера Сент-Ивса. Вчера Ариэл и миссис Витти, экономка, заявили, что полностью одобряют кандидата для замены Маркла. Обе были настолько убеждены в правильности своей оценки, что Шарлотта начала уже почти сомневаться в своих инстинктивных подозрениях.

Почти, но не совсем. У нее имелся опыт общения с джентльменами, и она могла оценить их по достоинству. Интуиция еще ни разу не подводила ее. Нельзя сбрасывать это со счетов.

Ее очень удивляло, что остальные не могли разглядеть за стеклами очков Бакстера его истинную суть. Он утверждал, что интересуется химией, но ничем не напоминал современного ученого. У него были глаза алхимика – одного из тех легендарных исследователей, которых мучил вопрос о существовании философского камня. Она легко могла вообразить, как он склоняется над раскаленным тиглем, придумывая очередной эксперимент по превращению свинца в золото.

Недюжинный ум, несгибаемая решимость и железная воля горели в глубине его янтарных глаз. То же можно было прочесть и в твердых, резких чертах его лица. Она чувствовала в нем еще что-то, похожее на грусть.

С давних пор в искусстве и литературе существовала традиция приписывать алхимикам мрачные черты. Те, кто посвятил свою жизнь разгадыванию тайн природы, обречены временами испытывать тоску, разочарование и даже отчаяние.

После долгих раздумий Шарлотта вынуждена была признать, что Бакстер Сент-Ивс, несомненно, один из самых интересных мужчин, которых ей приходилось встречать. Но качества, которые так ее заинтриговали, при определенных обстоятельствах вполне могли сделать его опасным. Во всяком случае, уступчивым и покладистым он уж точно не будет.

А ей требовался поверенный, который получал бы от нее указания, не рассуждая. Ей вовсе не нужен помощник, постоянно ждущий от нее объяснений и оправданий. Вряд ли она сможет приказывать Бакстеру. Судя по всему, это будет нелегко.

– Возможно, теперь, когда мистер Сент-Ивс поступил к тебе на службу, он сменит портного. – Ариэл хмыкнула, усаживаясь за стол с тарелкой в руке. – Его сюртук давно вышел из моды, а жилет одноцветный, без узора. Ты заметила – он носит бриджи вместо панталон.

– Заметила.

Только слепой не увидел бы узкие бриджи, обтягивавшие гладкие мускулы его бедер, подумала Шарлотта. Она вспомнила Бакстера, сидящего перед ней в кресле в помятом голубом сюртуке, рубашке без кружев, старомодных бриджах, нечищеных сапогах, и слегка нахмурилась.

– Одежда его, впрочем, отличного качества.

– Да, но ужасно старомодная. Даже для джентльмена со скромными возможностями. – Ариэл откусила кусок колбасы и продолжала: – А галстук он повязал просто ужасно. По-моему, наш новый поверенный совершенно не обладает чувством стиля.

– Ну, поверенному в делах не обязательно быть щеголем.

– Конечно, конечно. – Ариэл лукаво подмигнула сестре. – Это лишний раз доказывает, что он и правда тот, за кого себя выдает, – джентльмен в поисках выгодного места. Возможно, он третий сын какого-нибудь эсквайра. Ну, не мне тебе рассказывать – ты сама все знаешь.

Шарлотта задумчиво вертела в руках кофейную чашку.

– Да, это верно. – Ни для кого не секрет, что младшие сыновья мелкопоместных дворян, не питающие особого интереса к фермерству, вынуждены становиться поверенными или священниками.

– Ладно, не падай духом, – продолжала Ариэл. – Я уверена, старый зануда Маркл никогда бы не прислал к тебе Сент-Ивса, если бы не убедился в его профессиональной пригодности.

Шарлотта молча наблюдала, как сестра уничтожает яичницу и колбасу. У нее обычно тоже был хороший аппетит, но сегодня Шарлотта не могла проглотить ни кусочка.

– Не знаю, Ариэл. Ничего не знаю.

– Ах, Шарлотта, это на тебя не похоже. Что за мрачный вид? Обычно по утрам ты полна энтузиазма – энергия из тебя так и брызжет.

– Я плохо спала эту ночь.

И это только наполовину правда. На самом деле она почти не сомкнула глаз и беспрестанно вертелась в постели, охваченная тревожным предчувствием. Ариэл права: сегодня утром настроение у нее мрачнее мрачного.

– Ты объяснила мистеру Сент-Ивсу, зачем тебе нужен телохранитель? – спросила Ариэл.

– Нет еще. Я просила его прийти ко мне сегодня днем за дальнейшими инструкциями касательно его обязанностей.

Ариэл вытаращила на нее глаза:

– Ты хочешь сказать, что до сих пор ни словом не обмолвилась о том, почему ты его нанимаешь?

– Вот именно.

Если быть откровенной, ей попросту нужно время все хорошенько обдумать и убедить себя, что она поступает правильно, нанимая загадочного Сент-Ивса. Слишком многое поставлено на карту. Но чем дольше Шарлотта раздумывала об этом, тем более убеждалась в том, что выбора у нее нет.

И это повергало ее в отчаяние.

Ариэл отложила вилку и пристально посмотрела на Шарлотту:

– Может, он откажется от места, когда узнает все детали.

Шарлотта задумалась. Непонятно, радоваться ей или огорчаться, если все сложится именно так, как говорит Ариэл.

– Было бы гораздо проще, если бы мистер Сент-Ивс попросил отставки, узнав, в чем заключаются его обязанности.

Миссис Витти вплыла в двери, держа дымящийся кофейник в широкой натруженной руке.

– Лучше бы вам молить Бога, мисс Шарлотта, чтобы этот джентльмен не сбежал, как прознает, чего вы от него хотите. Не много найдется в Лондоне джентльменов, которые согласятся помочь вам искать убийцу.

– Знаю. – Шарлотта нахмурилась. – Я ведь согласилась нанять мистера Сент-Ивса, не так ли?

– И слава Богу. Не очень-то мне все это нравится, скажу я вам. Видано ли – убийцу разыскивать! Вы этим никогда не занимались.

– Я все прекрасно понимаю, – обронила Шарлотта, глядя, как миссис Витти разливает по чашкам свежий кофе.

Экономка была женщина весьма представительная, ее монументальные пропорции сделали бы честь какой-нибудь древней богине. За три года, что она прослужила в их доме, Шарлотта не раз возносила хвалу ее крепким нервам. Не многие экономки стали бы терпеть хозяйку, которая избрала занятие, подобное тому, что определила для себя Шарлотта. И уж совсем немногие из них способны были бы предложить ей свою помощь.

Зато ни одна из них не была бы так хорошо одета, как миссис Витти, с гордостью заключила Шарлотта. Если уж от экономки требуется необычная помощь, то и платят ей соответственно.

– Она права. – Ариэл заметно посерьезнела. – То, что ты собираешься делать, Шарлотта, очень опасно.

– У меня нет выбора, – тихо ответила Шарлотта. – Я должна узнать, кто убил Друсиллу Гескетт.

Бакстер распаковывал очередную партию стеклянных емкостей, изготовленных по его чертежам, когда в дверь лаборатории постучали.

– Кто там, Ламберт? – Он вынул новенькую реторту из коробки и поднес ее к свету, любуясь ею. – Я занят.

Дверь отворилась.

– Леди Тренглосс, сэр, – провозгласил Ламберт замогильным тоном.

Бакстер неохотно опустил реторту и посмотрел в его сторону. На морщинистом лице дворецкого застыло страдальческое выражение. Впрочем, у Ламберта всегда страдальческий вид, ведь ему шестьдесят шесть – в этом возрасте большинство дворецких уже удаляются на покой с солидным пенсионом.

Годы брали свое. У него ныли суставы, на узловатых руках вздулись вены, и вообще он стал за прошедший год очень медлительным.

– Видно, тетушке не терпится получить полный отчет о моей новой карьере поверенного, – буркнул Бакстер, покоряясь неизбежному.

– Леди Тренглосс, кажется, чем-то взволнована, сэр.

– Проводите ее сюда, Ламберт.

– Слушаю, сэр. – Ламберт приготовился уйти, но замешкался и добавил: – Должен сообщить вам, сэр, ваша новая экономка уволилась час назад.

– Проклятие, этого еще недоставало! – Бакстер нахмурился, разглядывая трещину в днище колбы. – За последние пять месяцев она уже пятая.

– Точно так, сэр.

– И на что она жаловалась? В лаборатории вот уже несколько недель не было сколько-нибудь серьезных взрывов, и я старался, чтобы ядовитые запахи не просачивались в коридор.

– Миссис Гарди, очевидно, заподозрила вас в том, что вы хотите отравить ее, сэр, – предположил Ламберт.

– Отравить?! – возмущенно воскликнул Бакстер. – Господи ты Боже мой, с чего она взяла? Мне и так было чертовски нелегко найти экономку, и, уж конечно, я не собирался ее травить.

Ламберт откашлялся и заметил:

– Полагаю, все началось вчера, когда она обнаружила в кухне бутылки с химическими реактивами.

– Дьявол ее раздери! Я оставил их там, поскольку для моего эксперимента требовалась большая емкость. Вы же знаете, я всегда использую для этой цели кухонную раковину.

– Вероятно, вид этих бутылок не на шутку ее встревожил, сэр.

– Черт возьми, теперь уж ничего не поделаешь. Отправляйтесь в агентство по найму и подыщите новую экономку. Одному Богу известно, сколько нам придется ей теперь платить, – с каждым разом они запрашивают все больше и больше.

– Слушаю, сэр. – Ламберт пошаркал было к двери, но внезапно поморщился от боли и схватился за поясницу.

– Ревматизм опять разыгрался? – нахмурившись, заметил Бакстер.

– Да, сэр.

– Я вам сочувствую. А что, те процедуры, которые вам прописали, не помогают?

– Мне кажется, я чувствую себя гораздо лучше после каждого посещения доктора Флатта, но, к сожалению, облегчение это временное. Доктор, впрочем, уверяет, что в результате длительного курса лечения боли заметно уменьшатся и приступы будут уже не такими жестокими.

– Хм-м, – пробормотал Бакстер и больше ни о чем не спрашивал.

Он не чувствовал никакого доверия к методам доктора Флатта, которые включали в себя сеансы животного магнетизма, называемого также гипнозом. Все это напоминало шарлатанство чистой воды. Признанные авторитеты, такие как американец Бенджамин Франклин и французский химик Антуан Лавуазье, разоблачили работы австрийского врача Месмера, несколько лет назад доказав их лженаучность. Их мнение, однако, не смогло остановить повального увлечения гипнозом, и многие утверждали, что добились потрясающих результатов, используя методы доктора Месмера.

– Вас ждет леди Тренглосс, сэр, – напомнил Ламберт.

– Да-да, проводите ее сюда. Я тороплюсь. – Бакстер взглянул на часы. – Через час у меня встреча с хозяйкой.

– Хозяйкой? Ты ее так называешь? – Розалинда, леди Тренглосс, величаво прошествовала мимо Ламберта в лабораторию Бакстера. – Странно звучит применительно к подобной особе.

– Но, к сожалению, как нельзя более точно отражает положение вещей. – Бакстер приветствовал тетушку коротким кивком. – Благодаря вам, сударыня, мне наконец-то гарантировано доходное место, нравится мне это или нет.

– Прости, что вовлекла тебя в эту авантюру. – Розалинда сняла черную с белым шелковую шляпку и с театральной грацией опустилась в кресло. Великолепные черные волосы, посеребренные сединой, элегантно уложенные по последней моде, оттеняли ее благородные черты. Темные глаза горели решимостью.

Бакстер наблюдал за ней со смешанным чувством грубоватой симпатии и острого нетерпения. Розалинда была младшей сестрой его матери. Сколько он себя помнил, она постоянно заботилась о нем. Ей уже стукнуло шестьдесят, но, несмотря на это, она сохранила врожденную элегантность и чувство стиля, которыми обе сестры славились с колыбели.

В дни своей юности Эмма и Розалинда Клермонт покорили Лондон своей красотой. Обе очень удачно вышли замуж, подыскав себе блестящие партии. Обе рано овдовели, когда им не исполнилось и тридцати. Ни одна не вышла замуж вторично, открыв ряд преимуществ, которые давало положение красивых, богатых и знатных вдовушек. Высокое положение в обществе и очаровательная внешность позволили вынести бремя злых сплетен и скандалов. Их стойкость не знала предела.

Ламберт бесшумно удалился из лаборатории, и Бакстер с мрачной усмешкой обратился к леди Тренглосс:

– Признайтесь, я обладаю всеми данными, чтобы стать доверенным лицом.

Розалинда слегка склонила голову, обдумывая его слова.

– Возможно, ты и прав, хотя это может показаться странным. Ведь тебе часто приходилось заниматься денежными вопросами, не так ли?

– Верно.

– Тебе удалось узнать что-нибудь во время твоего вчерашнего визита к Шарлотте Аркендейл?

– Совсем немного. Она обещала посвятить меня во все подробности только сегодня. Кстати, наша встреча должна состояться менее чем через час.

Бакстер сел за письменный стол, на котором он обычно делал лабораторные заметки. Что-то зашуршало под ним – оказалось, он ненароком смял страницу с наблюдениями, которые записал во время последнего эксперимента.

– О черт! – Он взял листок и принялся осторожно его разглаживать.

Розалинда бросила рассеянный взгляд на скомканную бумагу и пристально посмотрела в лицо Бакстеру.