Мэри Стайлз - Сны

Доун обвила его шею руками, притянула его лицо к своему, и их губы слились в страстном поцелуе.

Когда Доун начала вздрагивать от приближающегося экстаза, это передалось Алексу, который почувствовал то же самое. В следующий момент он взорвался, испытывая такие бурные ощущения, что невольно подумал о стихии, бушевавшей за окном.

Часто дыша, Доун продолжала в изнеможении выкрикивать его имя.

— Доун… любимая… — Он сам не узнавал свой голос.

Александра Морана не оставляло чувство, что их слияние в любовном экстазе несло в себе что-то неземное, небесное, заранее предопределенное.

Вскоре Доун заснула в объятиях Алекса. Она прижалась к нему, положив голову на грудь. Он чувствовал ее теплое ровное дыхание.

Он нежно откинул назад пару золотистых прядей, закрывавших ее лицо. Его рука чуть коснулась ее уха, и Доун пробормотала во сне что-то непонятное. Зато Алекс прекрасно понимал, что выражает ее счастливая, умиротворенная улыбка.

— Доун, — прошептал он, еще сильнее обнимая ее. При этом она чуть повернулась, касаясь своей нежной грудью его руки.

Алекс глубоко вдохнул, наслаждаясь запахом ее кожи. К нежному цветочному парфюму теперь примешивался чувственный аромат ее тела.

Вдали загрохотал гром. Алекс почувствовал, как Доун вдруг напряглась и вся задрожала. Тихо застонав, она беспокойно заворочалась.

— Шшш, я с тобой, — нежно постарался успокоить ее Алекс. Он любовно гладил ее по спине, пока она не перестала дрожать, расслабилась и снова прижалась к нему, еле слышно вздохнув.

— Да, милая, — шептал Алекс ей на ухо. — Все в порядке.

Но все ли было в порядке?

Он закрыл глаза.

«Нет, — исправил он себя в тишине. — Ничего не в порядке».

Оставались еще вопросы, факты, которым он должен был взглянуть в лицо. Только тогда можно было судить…

Алекс открыл глаза и уставился в потолок. Его снова одолевали все те же вопросы.

Семь дней прошло с тех пор, как он признался себе на террасе своей квартиры, что его чувство по отношению к Элиссе Доун Коллинз называется любовью. Для этого понадобились годы. Раньше он всегда называл его иначе. Вожделение. Желание. Голод. Одержимость. А затем он пришел к тому, что это любовь.

Но все это было до того, как он узнал о Сэнди. Сэнди. Кареглазая, темноволосая девчушка и, может быть, его дочь. Его ребенок. Но если это так и женщина, спящая сейчас рядом с ним, скрывала от него его собственного ребенка…

Господи! Разве может человек одновременно любить и ненавидеть?

Элисса шевельнулась. Алекс еще сильнее прижал ее к себе. Повернул голову к окну и прислушался к стуку дождя.

Должно же быть какое-то объяснение. Возможность, которую он еще не рассматривал. Он просто не мог поверить, что эта нежная, исполненная любви и тепла женщина была способна предать мужа, возлюбленного и невинное дитя.

Завтра, решил Алекс, борясь со сном. Завтра он приложит все силы, чтобы докопаться до правды. И он тотчас заснул.

Когда он проснулся, в окно било яркое солнце. Гроза исчезла без следа. Как и Элисса Доун Коллинз.

Что же она наделала?

Крепко обхватив руками колени, Элисса сидела на краю дивана в своей гостиной и пыталась осознать то невероятное, что произошло с ней прошлой ночью.

Она потеряла счет времени с тех пор, как сбежала из квартиры Александра Морана, чтобы найти убежище у себя дома.

Ей никогда не забыть того шока, который она испытала, проснувшись в объятиях Алекса. Как бы ей этого ни хотелось.

В момент пробуждения она какое-то время находилась между сном и явью и чувствовала себя такой счастливой и удовлетворенной, как никогда прежде. Не было ни стыда, ни неопределенности. Только упоительное чувство, что она находится там, где должна.

Она чувствовала рядом с собой мускулистое мужское тело. Сильную руку, которая лежала у нее на груди. Дыхание, которое щекотало ее щеку. Слышала, как рядом с ее ухом бьется чье-то сердце. Вначале она подумала, что все еще спит. Но вдруг пришло осознание, что это вовсе не сон.

Как и вся прошедшая ночь не была сном. Нежные губы, которые жадно ее целовали. Тонкие, красивые пальцы, что гладили ее кожу. Мужественный голос с легкой хрипотцой, произносящий ее имя. Невыносимо прекрасное чувство, что кто-то одновременно любит ее так страстно и так нежно, что ей хочется заплакать от счастья.

Все это действительно было. Было на самом деле!

Воспоминания о вчерашнем экстазе нахлынули на Элиссу. Горячая волна прокатилась по ее телу. Она почувствовала, как между ног возбуждающе запульсировало. Под халатом, надетым после прихода домой, заострились соски.

Одежда, которая была на ней, когда она вернулась, осталась лежать бесформенной грудой на полу ванной. Элисса срывала с себя эти вещи, будто они были заражены чумой. Роскошное платье. Кружевное белье. Тончайшие чулки. Она не знала, когда снова заставит себя прикоснуться к ним, уже не говоря о том, чтобы надеть.

Ее нижнее белье лежало в складках эротично пахнувшего постельного белья Алекса. Как раз когда она собиралась взять его, Алекс вдруг шевельнулся и пробормотал что-то бессвязное с вопросительной интонацией. Она застыла, панически опасаясь того, что он может проснуться. Однако он повернулся на бок и мирно засопел.

Дрожа от волнения, она подобрала свои чулки и одну туфлю на полу рядом с кроватью и, затаив дыхание, на цыпочках прокралась в коридор, где чуть не споткнулась о вторую туфлю. Платье обнаружилось в гостиной. Лишь ее бусы, казалось, провалились сквозь землю.

В следующий миг Элиссу настигли новые воспоминания.

Гроза. Раскат грома. Вспышка молнии. Сплошная стена дождя. Завывание ветра. Пенящиеся волны на песчаном берегу. Сон. Поцелуи. Ласки.

Боже, она не подозревала, что любовь может быть так прекрасна. Что она может так бурно, безоглядно отдавать и так жадно, ненасытно брать. Это было совершенно неописуемо.

Прошлое и настоящее смешались. Прошлая ночь. Другие ночи. Захватывающее ощущение, что произошедшее с ней уже случалось прежде.

Где-то… Когда-то… Гром. Молния. Поцелуи. Ласки. Ее возлюбленный — Александр Моран.

— Нет, — потрясенно прошептала она, качая головой.

Александр Моран. Незнакомец.

— Нет, — повторила она, сжимая ладони так, что побелели костяшки.

Александр Моран. Отец ее…

— Нет! — крикнула она, защищаясь от логического вывода. — Нет! Это невозможно!

Стараясь взять себя в руки, она глубоко вздохнула. Это невозможно, сказала она себе. Просто невозможно.

Алекс Моран — тот самый безликий незнакомец, преследующий ее в снах, которые она видит каждый раз во время грозы?

Алекс Моран — ее любовник, которому она отдалась или который соблазнил ее на острове Корасон?

Алекс Моран — мужчина, от которого она родила Сэнди?

Нет!

Элисса вскочила с дивана, пытаясь совладать с взбудоражившими ее мыслями.

— Он не знал меня, — размышляла она вслух. — Если он… если бы Алекс был тем мужчиной с острова, он бы узнал меня. Он бы заговорил со мной об этом!

Если только…

Элисса принялась мерить шагами гостиную.

Хорошо, предположим, Александр Моран и есть тот мужчина с острова Корасон. Могло ли быть так, что он ждал, когда она упомянет их былые отношения?

Но в этом не было никакого смысла. Зачем бы он стал ждать этого?

И почему мужчина, которого она знала, стал бы скрывать это?

Элисса остановилась и горько усмехнулась.

Которого она знала? Она вообще ничего не знала.

Она снова принялась ходить по комнате.

Может быть, Алекс действительно был с ней на острове Корасон, но не признавался в этом. И тот головокружительный экстаз, который она испытывала в снах, в действительности был всего лишь сном. И между ними когда-то произошло то, чего она опасалась больше всего: короткая ночь любви, в которую она забеременела, но которая ничего не значила для него.

Эта ситуация показалась Элиссе наиболее вероятной по двум причинам. Во-первых, перед поездкой на Корасон у нее был только один мужчина, и она была слишком неопытна, чтобы доставить ему удовольствие. Трудно было представить, что она вдруг превратилась в страстную чувственную женщину, которая очаровала совершенно незнакомого человека.

Во-вторых — и осознавать это было еще больнее — тот, с кем она была на острове, никогда не пытался снова отыскать ее. Она пострадала, и ее увезли с острова в бессознательном состоянии. Если она что-то значила для этого мужчины, разве не попытался бы он выяснить, что с ней случилось и где она?

И все же…

Алекс называл ее Доун. Так же, как возлюбленный из ее снов.

Он знал про веснушки у нее на носу, и это необъяснимым образом глубоко тронуло ее.

Он послал ей орхидеи и этим пробудил в ней воспоминания о чем-то, что случилось с ней в прошлом.

И он так быстро нашел общий язык с Сэнди.

Элисса затрясла головой. Ей не хотелось связывать Алекса со своей дочерью.

Но что, если он действительно ее отец?

Вдруг он будет претендовать на нее?

Нет. Сэнди ее дочь. Только ее и больше ничья.

Элисса снова села на диван и обхватила коленки руками. Она понимала, что должна посмотреть в лицо фактам, выяснить правду. Раз и навсегда.

Она должна была прекратить убегать от самой себя и от того, что она сделала.

Хорошо. А что, если Александр Моран не имеет вообще никакого отношения к тому, что случилось с ней шесть с половиной лет назад на острове Корасон? Если он — просто мужчина, к которому ее влечет с момента их первой встречи, которая состоялась всего три недели назад? Мужчина, в присутствии которого она становится совершенно другой женщиной? Той, которой она совсем не хочет быть?

Элисса снова вспомнила слова своей подруги Никки о том, как необычно она выглядела, когда вернулась домой после первого свидания с Алексом.

Неожиданно Элисса заметила, что вся дрожит.

— Что же я наделала? — вновь спросила она себя.

…Злясь на то, как медленно двигается лифт, Алекс не отрывал глаз от мигающих цифр на табло и продолжал нетерпеливо жать на кнопку первого этажа.

Проснувшись в своей квартире десять минут назад, он обнаружил, что вместо Элиссы обнимает подушку, сохранившую легкий запах ее духов. Оборачиваясь, чтобы нежно обнять ее, он ощутил, как в его спину врезалось что-то маленькое и твердое — жемчужное ожерелье.

Он тотчас вспомнил, как Элисса, изнемогающая от желания и обнаженная, лишь с этим ожерельем на шее, призывно протягивает к нему руку. При мысли об этом он сразу возбудился.

И вдруг заметил, что остался один. И не только в постели. Во всей квартире. Вязкая тишина, окружавшая его в это утро, слишком хорошо была ему знакома.

Элисса исчезла. Она ушла от него.

Несмотря на уверенность, что квартира пуста, он позвал ее по имени. Ответа не последовало. Торопливо вскакивая с постели, он не увидел ее чулок и той туфли, которая вчера осталась на полу. Его вещи — белая рубашка, черные брюки, ботинки — все лежало там, где было брошено.

Алекс выругался.

Не утруждая себя накинуть что-нибудь, он голышом обежал все комнаты, хотя заранее знал, что поиски были напрасными. Единственным, что осталось от Элиссы, была пара заколок на полу перед стеклянной дверью террасы.

Все еще ругаясь, Алекс вернулся в спальню и посмотрел на смятые в порыве страсти простыни.

От всей души проклиная Элиссу, он в спешке натянул вчерашнюю одежду, положил ключи и бумажник в карман и выбежал из квартиры, громко хлопнув дверью. Этим утром он поклялся вытрясти из Элиссы всю правду. Где бы она ни была, он найдет ее.

Лифт, наконец, спустился на первый этаж, Алекс с трудом дождался, когда двери раскроются достаточно широко, и понесся через холл, будто за ним гнались фурии. Через несколько шагов он налетел на блондина в бежевом плаще и чуть не сбил его с ног.

На бегу он подумал, что надо было бы, наверное, извиниться. А затем сообразил, что стоило еще и задержаться на минуту, ибо сбитый блондин был не кем иным, как Филиппом Лэсситером. Но Алекс не хотел останавливаться ни на секунду. Никто и ничто не могло его задержать. Он должен был отыскать Элиссу и узнать правду.

Поэтому он просто продолжал движение, не обращая внимания на то, что Филипп что-то кричал ему вслед, а увидав, что друг не реагирует, бросился вдогонку. Вдруг Алекс встал как вкопанный. Он повернулся к Филиппу уже успевшему догнать его и спросил:

— Что? Что ты только что сказал?

Стараясь отдышаться, Филипп набрал в грудь воздуха и сообщил:

— Сегодня утром детективное агентство предоставило первую информацию об Элиссе Доун Коллинз. Она не вдова. Потому что она никогда не была замужем.